– Буря парусов не разбирает, – глубокомысленно изрек Сайрус.
– Хочешь скрыть нашу встречу с Никодимусом?
Сайрус задумался.
– Если скажем Вивиан, она с нас глаз не спустит.
– Ну, после того, как мы разделались с прежним шпионом, она все равно кого-нибудь к нам приставит. Зато, если признаемся, козыри будут у нас.
Начал накрапывать дождь.
– То есть ты предлагаешь поматросить обе стороны, пока не станет ясно, кого бросить? – уточнил Сайрус.
– Примерно. Зато хотя бы с демоном все ясно, если он существует: его нам матросить точно не надо. Осталось решить, признаваться Вивиан до того, как я отправлюсь лечить Жилу, или после.
– Легкое ведь нужно зашить обязательно?
– Не обязательно. Шеннону достаточно несколько дней продержать шунтирующее заклинание, и рана затянется сама.
– Никодимусу ты этого не говорила.
– Еще один козырь.
– Для целителя ты довольно цинична.
– Сайрус, душа моя, свет моих очей, бриллиант мой до слез не замутненный, все практикующие целители циничны и безжалостны. Игры со смертью требуют жестокости. Я сделаю что должно и скажу что требуется, чтобы выйти из поединка с наименьшими потерями. Сайрус, ты меня слушаешь?
Иерофант кивнул на безлюдную улочку, на которую они только что свернули.
– Эта для твоего умопомрачительного плана подойдет?
– Здесь же мокро!
– Везде мокро.
Франческа вздохнула.
– Ладно, давай здесь.
Повалившись как подкошенная, она рухнула ничком в хлюпнувшую холодную грязь. Секундой позже она услышала (и почувствовала), как рядом плюхнулся Сайрус. Они лежали не шелохнувшись. Франческа изо всех сил задерживала дыхание и сердцебиение. Водоотталкивающий текст, которым Сайрус пропитал ее мантию, не спасал: холодная вода просачивалась за ворот. Грудь и живот покрылись гусиной кожей.
Дождь усиливался, с неба донеслось удивленное воронье карканье. Франческа поборола желание нахмуриться. Что их там так удивило? Но птицы вскоре угомонились, а вот дождь, наоборот, все яростнее хлестал по спине, заглушая все звуки.
Вода уже просочилась к ребрам, под левой грудью собралась ледяная лужа. Франческа держалась из последних сил.
– ДАВАЙ! – крикнул Сайрус, отрывая и швыряя прочь левый рукав мантии.
Летящий комок ткани обдал Франческу душем мелких брызг, и она поспешила вскочить на ноги вслед за Сайрусом. Из темноты сквозь шелест поутихшего дождя донесся душераздирающий кошачий вой. По луже шагах в десяти катался свернувшийся мешком рукав от мантии.
Подобравшись поближе, Франческа разглядела коготки, рвущие мешок изнутри. Но порванные нити тут же сплетались обратно, и прорехи мгновенно затягивались.
