- Михал Михалыч, а что здесь может быть источником вдохновения?
- Иногда очаровательная девчонка, идущая впереди с автоматом.
- О-о-о! А березки - это бред эмигрантов?
- Для меня не бред. Для меня малая родина - это канал Грибоедова, "Современник", Ордынка, где я жил. Язык - вот большая родина. Цветаева пишет: "Не обольщуся языком родным, его призывом млечным". Млечным, молочным, материнским. Вот какая многозначность! А хрен-то на иврите имеют слова такой душевный резонанс.
- А снега хочется?
- Снега? Да. Жара осточертевает. На Урале прошло мое детство, где во время войны я, полужидок, четыре года прожил в русской деревне. Жил, пил самогон в четырнадцать лет и с девками "залетку" танцевал. Ночевал на сеновале. Однажды медведь напился самогона и пристроился на ночь рядом со мной. Просыпаюсь, а он лежит рядом. Каково?
Да... Иногда и снега хочется, и водяры выпить в определенных условиях. Но с другой стороны, я море люблю, и, когда плывешь, думаешь: "Какое счастье: Зойка, Мишка у меня есть". Я об этом в книге пишу (начинает читать - ярко, артистично, как на сцене или на экране. - М.Р.)
"Заплывешь подальше и видишь спичечные коробки роскошных отелей, что веером развернулись по золотому берегу моря на фоне туго натянутого голубого шелкового задника. Цветные пляжные зонтики с рекламой банков, супермаркетов. Приморские кафе, белые столики и стулья. После холодного освежающего душа приятно зайти ранним-преранним утром в кафе, где тебя знают. Заказать легкий завтрак, кофе-капуччино, потрепаться с молоденькой официанткой, которая мечтает поступить в театральный институт..."
- Михал Михалыч, это вторая ваша книга. Она откровеннее первой "Рисунки на песке"?
- По степени откровенности - да. Возможно, шокирует кое-кого. В ней история моего ухода с Бронной, пятый съезд кинемато-графистов, Италия шестьдесят восьмого, клан Михалковых. Много всякого личного и один мой рассказ о любви, о страсти. Еще один сценарий семьдесят девятого года. Все то, что я написал здесь об Израиле, о России, о театре, людях, ушедших и изменившихся. Многие, я знаю, на меня разозлятся и в той стране, и в этой. Да наплевать.
- Кстати, а вот почему артисты пишут? В частности вы? Работы нет?
- У меня как раз работа есть - в театре и в театральной школе. Но когда я оказался в условиях актера-эмигранта, я стал искать аналоги, кинулся к книгам в трудные минуты.
- А такие были?
- Очень много.
- И даже доходило до... (жест рукой по горлу).
