В тот же миг, люди повставали и с восхищением загомонили об этом великом царстве, потому что им было непонятно, о каком ремесле идет речь. Храпешко и сам не знал точно, как им объяснить, хотя в мыслях еще перед возвращением спрашивал себя, как рассказать своим, чтобы его поняли. Потом его стали расспрашивать, что это за ремесло такое, и он начал подробно объяснять, что он делает кувшины и стаканы. Только из стекла. Стеклянные.
Когда он это сказал, некоторые из слушателей встали и собрались уходить, а другие вытаращили глаза… а ведь мог выучиться на седельщика или ювелира или еще кого-нибудь в этом роде… и не понимали, на что им стеклянные кувшины, когда можно пить и из глиняных.
Потом некоторые стали спрашивать его, пока Гулабия, гордая его рассказами, готовила что-то во дворе, чтобы показать, что она не интересуется мужскими разговорами, собирается ли он заниматься этим своим ремеслом здесь, хотя и сомневались, что оно тут понадобится. Этот вопрос был очень деликатным, так как, кроме своего прямого значения, у него был и другой смысл, связанный с тем, вернется ли он обратно в страну, из которой приехал, или останется здесь навсегда.
Храпешко не ответил, встал и сказал, что его повествование будет продолжено на следующий день, и что теперь он хотел бы остаться наедине со своей хозяйкой.
Перед тем как уйти, все еще раз спросили, как называется то царство, где он был.
— Европа.
— Ух ты!
В ту ночь они спали вместе. Храпешко и Гулабия.
Через шесть лет ее тело было по-прежнему твердым и тугим от полевой и домашней работы. И он не расплылся, только по всему телу были шрамы и следы от ожогов. Ребенок спал рядом с ними и ничего не чувствовал. Посередине комнаты горел огонь, окрашивая все вокруг в красный цвет.
Их тела свились в позе — лев ест змею.
— Что ты не снимешь очки? — спросила Гулабия, и он сделал это. Тогда она в свете огня, от которого он тайком прятался, увидела, что один глаз у него совершенно белый.
— Несчастный Храпешко! — воскликнула Гулабия и заплакала.
Храпешко начал слепнуть еще в Мюнхене. Так он ей сказал.
На ярмарке. Ярмарке стекла и пищевых продуктов.
Там он понял, что плохо видит одним глазом.
Опытный человек, врач, сказал, что у Храпешко поврежден глаз, и что болезнь называется стеклянное бельмо.
— Бельмо?
— Бельмо.
— И что же теперь?
Есть вроде какие-то капли, которые капают в глаз, и они делают стекло прозрачным, но неизвестно, сможет ли он их найти. Во если и не получится, не беда — он сам себе сделает глаз — стеклянный.
