Острый синий нож.
Медведь с медным блеском.
Зеленая река, орошающая поля.
Целый город с низкими и ветхими крышами.
Вообще-то эта игра напоминала ему гадание по облакам, игру, в которую он так часто играл со своими сверстниками, когда был совсем маленьким. Они ложились на поляне на траву и смотрели в облака. И каждый придумывал, что он там видит, в зависимости от буйства фантазии. Храпешко понимал, что ничего не делает, просто играет. Если присмотреться получше, то стеклышки, которые он выкладывал перед собой, ни на что особенно похожи не были, но ему понравилась его собственная способность видеть что-то ни в чем.
Постепенно он начал развивать свою собственную технику. Он больше не раскладывал стеклышки так, чтобы они принимали некую форму, а просто брал их в пригоршню, тряс, а затем бросал на пол, стараясь при этом мысленно увидеть в них некий образ.
— Я уеду куда-нибудь, — сказал он, вновь взял осколки, встряхнул их снова бросил на каменный пол. Высокие горы.
Он подождал немного и несколько секунд смотрел на стекла, а потом сказал сам себе, что в них он видит успех.
— Это успех, безусловно, успех, но вот в чем — я не знаю.
Несколько заповедей Паскаля.
Лояльность!
Честность!
Отличное знание языка (немецкого или французского)!
Безупречная гигиена!
И т. д.
Про эти свои критерии Паскаль рассказал Храпешко, после того, как его, в порядке ускоренной процедуры, принимая во внимание авторитет хозяина, выпустили из тюрьмы.
Разве я требую слишком многого?
Нет.
Паскаль был преисполнен чувством собственного достоинства и гордостью оттого, что попросил прощения у обычного работника. Поэтому, когда Храпешко вернулся в его дом, он сказал, что теперь все в порядке, просто в другой раз надо думать, что делаешь, поскольку, чтобы у него работать, надо соответствовать большому числу критериев, включая, конечно, и вышеприведенные.
И если он, Храпешко, будет в полной мере отвечать этим требованиям, то сможет остаться у него, но только в качестве работника, который ловко действует ножницами. Не больше, но и не меньше.
Addio!
— Addio — это итальянское слово, — прозвучал чей-то голос за спиной Паскаля, а тот, все еще не до конца освободившись от похмелья, приказал голосу замолчать.
Много вина выпили в том году.
Году, в котором виноделам было ну совершенно все равно, входит ли потихоньку термин «идиот» в художественную моду откроют ли Суэцкий канал и ведется ли подготовка к войне между французами и немцами. То есть, на все это им было абсолютно наплевать.
