Художница наслаждалась драматизмом момента. Что за зрелище: прекрасное, дикое.., и грозное!
По спине пробежал холодок, и Берил зябко повела плечами, радуясь, что заранее развела огонь в огромном, сложенном из камней очаге. Утром резко похолодало, и она предусмотрительно сбегала за новой порцией сухого плавника, изрядный запас которого хранился под навесом с подветренной стороны дома. Холод пробирал насквозь, от него не спасали ни красная шерстяная водолазка, ни джинсы, ни меховые сапожки. Зато уютное потрескивание дров в очаге составляло отрадный контраст с жутким завыванием ветра.
Берил не считала себя суеверной, но было в нынешнем урагане что-то такое.., нездешнее, вселяющее смутную тревогу. И дело заключалось вовсе не в том, что она всегда ненавидела непогоду, и страх одиночества тут был ни при чем. Нет, оставаться одной в доме молодая женщина не боялась. Напротив, решив поселиться на отгороженном от всего мира островке, Берил сознательно искала уединения, мечтая полностью посвятить себя живописи.
Девять месяцев назад она приехала на Скалистый - неприкаянная странница, гонимый ветром листок... В заливе Святого Лаврентия она нашла то, что искала: тихое, спокойное убежище, где, несомненно, снова обретет вкус к жизни и утраченное вдохновение. Здесь можно работать с утра до ночи, не отвлекаясь на пустяки...
Впрочем, один отвлекающий фактор все же остался, подумала Берил, включая лампу. Влажный черный нос осторожно раздвинул бахрому бежевого покрывала, лежащего на видавшем виды диване.
- Да тебе, никак, тоже не по себе? - усмехнулась она, призывно щелкая пальцами.
Любопытный нос тут же исчез. Наверное, все дело в статическом электричестве, успокоила себя Берил, отмахиваясь от зловещих предчувствий. Воображение разыгралось, не иначе!
Выпрямляясь, она краем глаза заметила собственное отражение в стеклянной двери и состроила недовольную гримасу. Перед работой художница собирала волосы в пучок, чтобы не лезли в глаза. Но сейчас, из-за повышенной влажности, золотистые локоны завились мелкими кудряшками и торчали во все стороны, как у мальчишки-беспризорника.
Подбоченившись, Берил внимательно разглядывала своего двойника. Поселившись на малолюдном острове, она очень скоро перестала беспокоиться о собственной внешности. Одевалась, руководствуясь соображениями удобства, а не моды, что экономило и время, и деньги. По счастью, ее природные красота и обаяние в дополнительных ухищрениях не нуждались, хотя сама Берил искренне считала, что внешность у нее вполне заурядная.
