Иветт перестала обращать внимание на болтовню Кимберли и выглянула из тонированного окна лимузина. Просто замечательно.
Мало того, что у Кимберли есть все, что может пожелать человек, так она еще и не замолкала. Оставалось только надеяться, что девушка не ожидает, будто Иветт станет слушать ее болтовню и отвечать. Она поклялась, что заставит Габриэля выплатить огромную премию за это.
- ...так я сказала ему, "возвращайся в сиротский приют, мы должны это сыграть...".
Иветт выдавила фальшивую улыбку и кивнула, словно внимательно слушает, пока наблюдает за происходящим снаружи. Лимузин застрял в пробке на Калифорния стрит и медленно продвигался к отелю Фэйрмонт.
- .... думал, что мне девятнадцать, когда мне, на самом деле, двадцать два года, но это не имеет значения, потому что они хотели кого-то старше для роли....
Даже водопад не изливал столько же воды, сколько подопечная слов. Иветт бросила еще один косой взгляд.
Кемберли расположилась на удобном кожаном сиденье, одетая в розовое вечернее платье, которое ей шло. Светлые пряди пшеничного оттенка ниспадали на обнаженные плечи и смотрелись абсолютно естественно.
Только слабый запах химии, который уловили чувствительные ноздри Иветт, подсказывал, что блонд не натуральный цвет волос Кимберли.
Впервые за долгое время Иветт одела платье. Это раздражало, но Кимберли настояла, сказав, что если она появится в брючном костюме, то будет бросаться в глаза, и все подумают, что она из ЦРУ.
Иветт порылась в шкафу и отыскала маленькое черное платье, этим решив проблему. Бретельки платья с глубоким вырезом и открытой спиной на старый манер завязывались на шее.
Если бы кто-нибудь рассмотрел платье поближе, то заметил бы, что оно винтажное. Хотя такого стиля не существовало, когда она покупала его в шестидесятые. Иветт не понимала, почему держалась за бесполезную вещь, не одевая почти пятьдесят лет.
Ей давно нужно было отдать платье в Гудвил[2]. Хотя Иветт и носила платья или юбки последние несколько десятилетий; кожаные штаны ее любимый наряд.
В сочетании с туфлями на высоком каблуке, которые и сейчас украшали ее ноги, Иветт всегда готова надрать задницу, одетая в кожаные штаны. В винтажном платье, хоть оно и черное - единственный цвет, в котором она чувствовала себя комфортно - появилось ощущение неловкости.
Словно она притворялась. Возможно так и есть. Ради клиента, она готова сделать вид, что платье для нее нормальный предмет одежды, но внутри ощущала себя уязвимой, выставленной на обозрение.
