— Ах, я, право, не уверена, будет ли это прилично, — хихикнула княгиня.
«Старая ведьма!» — подумал Михаил, бледнея от бешенства.
— Хотя в моем возрасте я уже могу позволить себе не обращать внимания на сплетни обо мне, — продолжала старая дама и, усмехаясь, добавила: — К сожалению, конечно…
С некоторым опозданием писатель сообразил, что раз Вера общалась с княгиней, значит, та в некотором роде стоила своей знакомой и что ему придется нелегко; но делать было нечего, и, почтительнейше поблагодарив Хилкову, он сел в экипаж. Гончаров, который обыкновенно жаловался на плохое зрение, со своего места тем не менее прекрасно разглядел все происходящее и проводил коляску озадаченным взглядом.
Дорога, ведущая к Старому замку, очаровательна, но Михаилу не дали насладиться видами, потому что дамы атаковали его вопросами, которые следовали друг за другом с такой стремительностью, что в какой-то момент писатель почувствовал себя кем-то вроде хлебного мякиша, на который налетели, треплют и клюют воробьи. Княгиня хотела знать все о его семье, родне, знакомых, привычках, мыслях, устремлениях и мечтах. Она едва выслушивала ответы и сама говорила без умолку, перепрыгивая с предмета на предмет, вставляя к месту и не к месту анекдоты из собственной жизни и воспоминания, которых за семьдесят с лишним лет у нее накопилось немало. Вера Андреевна куда больше слушала, чем говорила, но ее замечания чаще застигали Михаила врасплох. Он терялся, с досадой думал, что выглядит смешно и что две пустейшие женщины, должно быть, забавляются его неловкостью. Если бы его так не тянуло в Старый замок, он бы, наверное, наплевал на все приличия и настоял бы на том, чтобы покинуть коляску на полдороге.
— Вы, конечно, знакомы с Иваном Сергеевичем, — сказала княгиня, словно считала само собой разумеющимся, что всякий писатель, прибывающий в Баден, был просто обязан представиться Тургеневу. Михаил начал объяснять, что еще не имел случая с ним познакомиться.
— Его отец был красавец, кавалергард, — Хилкова даже вздохнула, вспоминая, ее глаза затуманились. — Я хорошо его помню. Очень хорошо! — прибавила она со значением.
— Вы всегда все помните, Мария Алексеевна, — в тон ей заметила Вера.
— Он неудачно женился, — продолжала княгиня. — Мог бы лучше распорядиться собой, но у маменьки Ивана Сергеевича было солидное приданое. Que peut-on faire contre l’argent? — rien![30] Разумеется, брак, где замешаны трое — муж, жена и деньги, — счастливым не бывает. Он изменял ей, она изводила его ревностью, а когда он умер, даже не поставила ему памятника.
