и любимая всеми, включая нижеподписавшегося. Наши с нею отношения всегда были дружественными до мозга костей.
— Алло, алло, алло! — прогудела она на свой неискоренимый охотничий манер. — Это ты, Берти, голубок?
Я подтвердил.
— В таком случае, что это за разговоры про какие-то затруднения и обстоятельства, свинья ты гадаринская?[23] Он, видите ли, должен взвесить! В жизни не слыхала такого вздора. Немедленно приезжай, а не то получишь с обратной почтой вечное проклятие родной тети. Если мне и дальше придется в одиночку управляться с этим чертовым Перси, я рухну под тяжестью такого бремени.
Она замолчала, чтобы перевести дух, и я изловчился ввернуть вопрос:
— Перси — это и есть субъект с бачками?
— Он, миляга. Распространяет по всему дому непроницаемый мрак. Живем как в густом тумане. Том говорит, если в ближайшее время положение не будет исправлено, он примет меры.
— Отчего же он в таком мраке?
— Оттого что влюбился до безумия в Флоренс Крэй.
— А-а, тогда понятно. И огорчается из-за того, что она помолвлена с Чеддером?
— Ну да. Исстрадался весь. Бродит в тоске из угла в угол, вылитый Гамлет. Так что приезжай и расшевели его. Води его гулять, пляши перед ним, рассказывай анекдоты. Все, что угодно, лишь бы вызвать улыбку на этой физиономии с бачками и в роговых очках.
Конечно, она была права. Ни одна хозяйка дома не потерпит Гамлета под своей крышей. Но как подобный субъект очутился в Бринкли и отравляет там атмосферу — это было выше моего разумения. Моя старая родственница была очень разборчива в том, что касалось приглашения гостей. Не всякий член кабинета министров был к ней вхож. Я задал ей этот вопрос, и она ответила, что все объясняется просто.
— Я же рассказывала тебе, что веду деловые переговоры с Троттером. У меня здесь гостит вся семейка: отчим Перси, Л. Дж. Троттер, мать Перси, миссис Троттер, и лично Перси. Я-то звала одного Троттера, но миссис Т. и Перси позвонили и напросились.
— Понятно. Так называемое пакетное соглашение. — Тут я в ужасе смолк. Память моя вдруг заработала, и я вспомнил, почему короткие бачки, о которых шла речь, показались мне знакомыми. — Троттер?! — воскликнул я.
Тетя неодобрительно охнула:
— Не ори, пожалуйста. У меня чуть не лопнула барабанная перепонка.
— Но вы сказали — Троттер?
— Ну да, я сказала — Троттер.
— А этого Перси фамилия не Горриндж?
— Несомненно так. Он сам это признает.
— Тогда мне очень жаль, старушка, но я к вам приехать никак не смогу. Упомянутый Горриндж не далее как позавчера пытался стрельнуть у меня тысячу фунтов на постановку пьесы, которую он лично соорудил из книжки Флоренс. Я его просьбу беспощадно отклонил. Так что, сами видите, получилась бы большая неловкость, встреться мы с ним во плоти. Я бы не знал, куда глаза девать.
