Вновь звонила дочь, вновь плачет. Плачет иначе. Оказывается, она звонила радиодоктору, все узнала. Ну как я ее успокою? Послал сообщение. А следом догадался послать сообщение и радиодоктору – мол, я напишу заявление с просьбой выписать меня по собственному желанию.
– Да я бы вас и без вашего заявления выписал, – орет радиодоктор. – Но ваш анализ напрямую виден в Америке. И выпускать вас – преступление, вы радиацию передадите окружающим.
«А что Америка так о нас печется?» – написал я, а радиодоктору писать лень, он позвонил:
– Дело не в Америке, а в фирме. У них бизнес, и они свою репутацию берегут.
О! Вот так. Оказывается, еще есть понятие репутации, чести. А моя честь?! Нет! Мне нельзя нервничать. Я дал слово дочери, что буду себя беречь. Я спокоен, спокоен! Бог всем судья… И что я только о плохом думаю, вспоминаю, ведь и в моей жизни были радостные моменты.
Помню начало 1993 года. И, конечно, восхвалять самого себя неприлично, да вряд ли кто, разве что такой же, как я, больной и шальной, эти записи прочитает, так что могу похвастаться – навел я порядок на своей трубе, ни одной врезки, и лишь у меня одного такое. В этом, правда, мне помогли сыновья дяди Гехо – они мне были как братья. Я написал «были». К сожалению, это почти так и стало, хотя формально мы еще поддерживали отношения. Не буду о грустном.
В общем, в Чечне, как впрочем и во всей России в начале 90-х, – полный бардак, все рушится, разворовывается, разбегается, а мое УБР в передовиках, нефть мы добываем и качаем, а нефть во все времена нужна, немало стоит, но нам деньги почти не поступают – все предлагают всякий бартер, типа обмена, как при натуральном хозяйстве. Я пару раз по-наивности и глупости на этот обмен клюнул, а потом, это было перед Новым годом, взял и перекрыл трубу: денег нет – нефти нет. Вызвали на совещание в министерство. Министр заявил, что уволит меня. Я сказал, что согласен, только пусть рассчитаются по зарплате со мной и коллективом.
– У всех зарплаты нет! – заорал министр.
– Я живу в общежитии, а как вы покупаете квартиры, дома, даже в Москве? – был мой ответ.
