- Вижу.
- Так вот, если будешь вести эти разговоры, я познакомлю тебя с одним есаулом. Он тебе расскажет, куда пропали его передние зубы.
- Куда же они пропали? - смеялся Томас.
- Спроси, когда они пропали. Он ущипнул меня, после этого зубы у него и пропали... Есть будешь?
- Ну, слава богу, теперь я слышу голос женщины и голос хозяйки.
- Ты меня не трогай, - говорила Айкануш, быстро и ловко
накрывая на стол. - Огня разводить не буду. Поешь холодное, ничего с тобой не случится. Меня не трогай. Я же не спрашиваю, почему вы, мужчины, сейчас юбок не носите, хотя стали все трусливыми, как бабы.
- Небось, ты своего Карапета имеешь в виду?
- Все вы одинаковы, только Гачаг может считаться мужчиной.
Томас насторожился, его подмывало сразу, же начать задуманный разговор, но он решил не спешить, не вспугивать до поры эту птичку. Впрочем, в этой птичке было шесть пудов и шесть фунтов весу, и, когда она ставила со стуком на стол бутылку с чачей, Томас увидел, как тяжело вздрогнули ее налитые, не знавшие еще младенческих губ, груди.
- Слушай, - сказал он, закусив. - Как тебя угораздило выйти за моего братца? Он вроде как цыпленок возле тебя.
- Не твоего это ума дело... Поел, теперь рассказывай, откуда явился и куда путь держишь.
- Видишь ли, я женюсь, - сказал Томас. - Пришел приглашать тебя на свадьбу.
- Женишься?
- Женюсь!
- На свадьбу?
- На свадьбу!
- Послушай, Томас, не валяй дурака. Одежда разодрана, борода, как у утопленника, вся в какой-то траве.
- Зато невеста у меня прекрасная. Глаза у нее голубые, как небо. Стан стройный, как у гор. Смех звенит, как родник. Волосы золотятся; как солнечные лучи.
- И такая девушка выходит за тебя, дурака?
- Представь себе, выходит. Только ее все время приходится защищать с оружием в руках, - ответил Томас серьезно..
Кафанка насторожилась.
- Как же ее зовут?... Погоди, не хочешь ли ты сказать...
- Ты правильно догадалась, милая кафанка. Я, кузнец Томас, никому не сделавший ничего плохого, я, не обидевший даже мухи, взял оружие и ушел в горы, к Наби. Потому что мочи терпеть нет, милая Айкануш. Сердце кровью обливается, когда топчут мою землю чужие сапоги. Сердце разрывается, когда обижают моих сестер и матерей. Потому что моя настоящая невеста - в моей воле. Потому что я свободу люблю, как весь мой армянский народ, как другие народы залитого слезами Кавказа.
- Ты погубишь нас, - понизила голос Айкануш. - Найдут тебя здесь и не миновать беды. Гёрус полон солдат. Всюду сыщики. На каждом шагу жандармы. Каждого за неосторожное слово бросают в тюрьму, расстреливают... Я знала, что рано или поздно ты погубишь нас, и брата своего, и меня.
