«Дорогие товарищи, друзья! Часть территории Ставропольского края временно оккупирована врагом. Недалек тот день, когда Красная Армия освободит вас, но для этого нужна и ваша помощь. Объединяйтесь в подпольные группы, партизанские отряды и срывайте все мероприятия оккупантов…»
Листок дрожал в руках Вадима. Звонким голосом он дочитал:
«Не дайте одурачить и угнать в гитлеровскую Германию молодежь».
Вадим посмотрел на товарищей:
— Вы видели, сколько фашистских плакатов расклеено по городу? Давайте возле них наклеим наши листовки?!
— А где мы возьмем столько листовок, — озабоченно спросил Виктор.
— У меня есть штук тридцать, — сообщил Шевцов.
— А что, если размножить? — воодушевился Борис.
— А машинку где возьмешь? — спросила Валя.
— Ну, это пустяки. «Позаимствуем» из машины у каких-нибудь фашистских растяп, — сверкнул озорными глазами Голенев.
— Не надо, Геня, мы от руки напишем. Зачем рисковать? — возразил Шевцов.
— Из одной десять сделаем, — оживилась Валя.
— Ребята, но есть у нас и другое дело, — снова продолжал секретарь, — незаметно нам надо установить дежурство у здания гестапо, чтобы узнать, кто предает советских людей. У меня есть предложение, чтобы этим делом занялись Борис, Виктор, Валя. Я тоже буду с ними.
— И я.
— И я.
— Дел хватит всем. Дежурство устанавливаем с завтрашнего дня. С утра — Борис и Виктор, с обеда — мы с Валей. Предупреждаю, торчать у здания нельзя. Продумайте, как вести себя, чтобы не мозолить глаза, но видеть входящих и выходящих. Проследите за подозрительными, узнайте, где живут, и скажете мне. Тебе, Геннадий, особое поручение. На хлебозаводе работает много подростков. Устройся туда и предупреди ребят, чтобы не попались на удочку врага и не поехали в Германию. Ну, всем ясно задание? А теперь за мной, и кто куда.
Вадим выпустил ребят в сад, с девочками вышел в парадную дверь.
Прошло несколько дней. Геннадий устроился чернорабочим на хлебозавод. Вместе с другими подростками разгружал машины с мукой. И стоило мальчикам замедлить темп работы, как ходивший рядом гитлеровец окриком поторапливал их.
Разгруженная машина ушла. Ребята сели на бревна. Невесело смотрели глаза. Невысокий чернявый парнишка повернул вверх ладонями руки, лизнул языком прорвавшуюся кровавую мозоль, сплюнул и со вздохом выдавил:
— Эх, жизнь!
— Сиди, без тебя тошно, — обозлился на него один из товарищей.
— Тошнее будет тем, кто поедет в Германию, — вмешался Геннадий. — Только дураки верят в красивые картинки о райской жизни там…
