— А кто на них не злой, — отозвался сердито Миша.
— Ну где же все-таки скрываются партизаны? — Геннадий огляделся по сторонам, будто партизаны сию минуту должны были показаться. Тишина. Никого.
Внезапно тишину перерезали автоматные очереди.
— Прячься, Генка.
Ребята, переглядываясь, долго лежали за кустами.
— Никого как будто… — опомнился первым Геннадий. — Давай потихоньку проберемся и посмотрим. Может, партизаны.
Шли тихо, высоко поднимая ноги.
— Может, совсем и не партизаны, — усомнился в своем предположении Геннадий.
— Ну вот проберемся через ров и домой дернем. Назад через лес страшно идти.
Осторожно переступая, подошли ко рву. Геннадий сделал последний шаг и… в ужасе схватил друга за руку. Михаил и сам уже увидел такое, что запоминается на всю жизнь.
Не сговариваясь, пустились прочь от страшного места.
Дробно отсчитывая ступеньки, Геня вбежал в комнату. Резко открыл дверь, столкнулся с матерью.
— Что с тобой? На тебе лица нет, — вскрикнула Ольга Ивановна.
— Мама, — Геннадий обхватил мать руками. — Мама, там людей расстреляли! И дети… — Геннадий разрыдался.
Сжав сына, Ольга Ивановна молчала.
Неожиданно со двора донесся детский крик. Геннадий вздрогнул, вытер слезы. Бросился к окну. Во дворе страшно кричал соседский мальчик: на нем горели брюки. Геннадий схватил ведро воды и вылетел во двор. За ним Ольга Ивановна. Матери маленького Лени не было дома. Ольга Ивановна отнесла мальчика к себе.
Беды наделала Ленина страсть к коллекционированию. До сих пор попадались только гайки, гвозди, коробки, железки. Это были вещи в Ленином хозяйстве важные, но обычные. Кто не видел гвоздя или, скажем, гайки? А тут попалась абсолютно необычная вещица. Что это, Ленька не знал, но бережно положил в карман. «Необычной вещицей» оказался фосфорный запал. В кармане он воспламенился.
Ожог был сильным. Ясно, что без врача тут не обойтись. И Ольга Ивановна послала Геннадия за врачом, которая жила неподалеку. Правда, смущало одно обстоятельство — врач служила у немцев, но выхода не было.
Врач осмотрела ожог, села к столу выписать рецепт. Механически открыла книгу «Отверженные» и вдруг гневно подняла брови: в книгу был заложен портрет Владимира Ильича Ленина.
— Как? Вы держите этот портрет? — она взяла двумя пальцами листок.
Ольга Ивановна в упор посмотрела на врача и спокойно спросила:
— А чей же? Чей же портрет здесь должен быть?
— Фюрера, — нараспев, с особой торжественностью ответила врач.
Геннадий, до этого молча наблюдавший сцену, теперь не выдержал:
