штаны для йоги. Она, в свою очередь, нетерпеливо стряхивает с ног шлепанцы. С ее губ
срывается удивленный смешок, когда мой ненасытный рот находит влажное пятно на ее
трусиках. Мне нравится ее смех. Почему у меня такое чувство, будто я знаю его всю
жизнь, хотя на деле – всего–то пару дней?
Влажная, теплая киска содрогается от моего настойчивого языка.
– Такая чертовски мокрая … Ты всегда такая?
– Когда думаю о тебе и представляю, как лежу перед тобой абсолютно голая –
конечно.
– Блять, женщина … Ты – чертов подарок судьбы.
– Хватит болтать. Продолжай выполнять свою работу, – командует она; довольная
улыбка осветила ее прекрасное лицо. Я знаю, что она дразнит меня, но когда ее ладони
нежно, но настойчиво тянут меня за волосы, прижимая мое лицо к ее теплу, я понимаю, что сделаю все, что скажет эта женщина.
Руки крепко держат ее бедра, а язык выписывает круги вокруг идеального клитора.
– Ты такая вкусная, детка.
– Я, кажется, сказала тебе не отвлекаться, – смеется она и в следующее мгновение
тело Хейли напрягается, переполненное совершенно новыми ощущениями. Я в восторге
от мысли, что являюсь единственным, кто когда–либо удовлетворял ее таким способом, пробовал ее сладкий оргазм.
– Шон, мне так хорошо, – всхлипывает она, когда я ритмично нажимаю на клитор, одновременно покрывая нежными поцелуями ее живот. Хейли судорожно вздыхает, обнимая меня за шею.
– О Боже! – стонет она, терзаемая ощущением моих пальцев в своей киске. Ей
придется привыкнуть к нему, потому что теперь, я планирую делать это каждый день.
Бережно поднимаю свою девочку на руки и несу к двуспальной кровати, у подножия
которой в ряд стоят туфли и чемодан, чьей хозяйкой, как я предполагаю, является Хейли.
Другая кровать представляет собой настоящий хаос из листов бумаги и небрежно
брошенной одежды. Этот вид еще раз напоминает мне о том, насколько Хейли
ответственна, что она – не легкомысленная девушка, которая не знает, чего хочет.
– Раздвинь ноги, малышка.
– Да, Сэр, – она послушно выполняет приказ. Не удержавшись, мельком бросаю
взгляд на розовую плоть, все еще ощущая на языке ее вкус.
– Ты готова принять меня? – Получив в ответ согласный кивок, сбрасываю штаны, снимаю рубашку и остаюсь голым перед женщиной, которая утверждала, что мечтала обо
мне годами.
– Ты такой красивый, Шон! – произносит она с широко открытыми от восхищения
глазами, – до сих пор не могу поверить, что ты хочешь такую, как я.
Я в изумлении качаю головой, не в силах осмыслить этот нелепый комментарий:
