Откуда-то появившиеся Владимир Васильевич и тетя Клаша приносили на носилках кирпичи, а детей тетя Клаша, не спрашивая маму, заставила носить в ведрах цемент.
Наступил самый острый и горький миг. Загруженный угол подземелья стали отгораживать новой стеной, как будто его никогда и не было. У Шурика комок подступал к горлу, по мере исчезновения знакомых вещей.
И он заплакал. «Разве мы пираты и прячем награбленное?» — думал он, и неизвестно кто ответил ему: — «Хуже…» — «Но почему? Они не нашли ни одного прикованного цепью скелета!»
Вышли на воздух Витя и Шура с сознанием, что они теперь владельцы клада и когда-нибудь бородатыми и усатыми разберут секретную стену в подвале, куда укладывали неумело, но тщательно укладывали, кирпичи мама и тетя Клаша. Увидев их во дворе, мама ужаснулась и заставила тотчас сменить перепачканные костюмы. Няня принесла другие, выстиранные и выглаженные все той же, уже успокоенной татаркой Гульджемаль. На голове ее забияки Махмуда, кроме шишки и царапины под жесткой копной черных волос, ничего не осталось.
Меж тем в доме царил хаос, как перед отъездом в теплушке. Без мебели стало просторнее. На стенах невыцветшие пятна говорили о снятых отсюда картинах.
Сбился всегда строго соблюдавшийся в доме Магдалины Казимировны порядок. Она, воплощение чистоты и аккуратности, растерялась в этом бедламе. Как ехать, куда, на чем?
Позвонил Владимир Васильевич и сообщил, что достать теплушку ни за какие деньги невозможно, весь подвижной состав передан военным для коней и пушек.
— Да разве пушки в тылу нужны, а кони ходить разучились? — возмущалась перед замолкшим телефонным аппаратом Магдалина Казимировна.
Но едва ли какой-либо генерал или сам адмирал Колчак мог бы лучше промолчать, чем этот новенький желтый настенный телефонный аппарат.
И тут Магдалина Казимировна решила отступать вместе с армейским обозом в одной коляске. Без вещей!
Игнат запряг Шалуна с пристяжной в легкую летнюю коляску, поднял изящный кожаный верх в защиту от дождя, начавшегося со вчерашнего дня, и перенес в багажник теплые вещи хозяев, свои же подложил под себя на козлы. Надел на себя армяк с капюшоном и стал походить, как решил Шурик, на французского монаха-доминиканца из любимых его приключенческих книг.
Как безобидны тигрят игры,
Так беспощадны сами тигры
Хмурым утром осеннего дня, с назойливым дождем, барабанящим по кожаному верху, коляска выехала на грязную проселочную дорогу. По ней ползли с налипшей на колеса многокомковой глиной мобилизованные крестьянские подводы со всевозможным армейским скарбом и продовольствием.
