В Таганроге при Александре в одночасье погиб похожий на него казак. Мгновенное решение превратило умершего в царя, похороненного в склепе Романовых в Петропавловском соборе Петербурга. А сам царь бежал на Восток.
Скитался в горах Гималаев. Побывал в буддийских монастырях. Ему внушали, что Бога нет вне нас, что он проявляется в самом человеке, когда достигает тот совершенства. И что Иисус Христос только тогда назвал себя Богом, сыном Его, когда достиг божественного совершенства в себе и своем учении, указав человечеству единственный для земной жизни путь без вражды и зла.
Примирив это с православной религией, донесшей суть учения до простого народа, эмоционально воздействуя на людей обрядовой и храмовой пышностью, Кузьмич-Александр, уединился в таежной глухомани, чтобы передать истину в задуманной им книге. Святому старцу предоставил приют золотопромышленник Хворов. Это с его правнуком, погибшим нелепо на охоте, умудрился жить в одной комнате Саша Званцев?
Не видел и не мог сличить тогда Саша две фотографии, одна из которых была снята с рисунка, висевшего над его головой, играющего в очередном шахматном турнире «а tempo» на втором этаже дома, пристроенного позже близ избушки Кузьмича. А на рисунке — он сам, седобородый старец выпрямился по-военному во весь огромный рост, судя по стоящему рядом столу, с характерно прижатой к груди правой рукой у сердца. На второй — известный портрет императора Александра I в позе Кузьмича, во весь рост, с приложенной к сердцу правой рукой. И лицо то же, лишь без бороды и старческих морщин… Не знал Саша и о шведском короле Карле ХП, который не вернулся к войскам после Полтавской битвы, устроив свои похороны, будто пал в бою, сам тайно присутствуя на них. И дал пример метущемуся в муках русскому царю.
Кузьмич жил в Сибири, куда в кандалах тащились декабристы. Он знал каждого из колодников и сочувствовал погубившим их идеям, мечтая о реформах, оказался неспособным их осуществить.
А главное, не поискал Званцев черновики «Книги истин». Какие тайны бы раскрылись о том, что произошло на Сенатской площади декабрьским утром 1825 года в Петербурге.
Май выдался холодным. В праздничный день выпал снег. На демонстрацию хоть на лыжах иди. Шурик даже написал шуточный стишок карандашом на выполненном по заказу чертеже для неуспевающей, но обеспеченной девчонки из нэпманской семьи:
Но не видят люди
Золотого Мая.
Май лежит под снегом
Снег лежит, не тая.
Что ж ты, Май, нас маешь!
