Рыбий хребет это Главная улица. Рыбьи ребра — пересекающие ее улицы, начиная с Абрикосовой в квартале к югу от деревенской площади. За ней: Березовая, Вязовая, Грушевая, Дубовая, Еловая, Жасминовая — и далее по алфавиту до Сосновой и Тополиной перед самым рыбьим хвостом. Там южный конец Главной улицы превращается в гравий, потом — в земляную дорожку, а потом исчезает среди деревьев на мысе Уэйтенси.
Это неплохое описание. Именно так и выглядит гавань, когда ты впервые прибываешь сюда на пароме с материка. Узкая и длинная, гавань напоминает пасть большой рыбы, готовой тебя проглотить, как в библейской истории.
Можно пройтись по всей Главной улице, если есть время. Позавтракать в отеле «Уэйтенси», потом пройти квартал к югу, мимо церкви на Абрикосовой улице. Мимо дома Уилмотов, единственного на Восточной Березовой, с лужайкой в шестнадцать акров, что спускается к самой воде. Мимо дома Бертонов на Восточной Можжевеловой улице. Густые дубовые рощи. Высокие искривленные стволы — словно изломы заросших мхом молний. Небо над Главной улицей. Летом оно зеленое, в плотных шелестящих пластах кленовых, дубовых и вязовых листьев.
Ты приезжаешь сюда впервые и думаешь, что сбылись все твои чаяния и надежды. Отныне ты будешь жить долго и счастливо, до самой смерти.
Дело в том, что для ребенка, всю жизнь прожившего в старом трейлере, этот остров казался особенным местом — надежным и безопасным, — где она будет жить, навсегда окруженная любовью и заботой.
Для ребенка, который сидел на плешивом ковре с коробкой цветных мелков или карандашей и рисовал эти дома. Дома, которые она никогда не видела. Просто рисунки. Выдуманные дома, как они ей представлялись, с их верандами и витражными окнами. И вдруг она, эта девочка, видит их на самом деле. Те самые дома. Дома, которые, как ей казалось, она просто выдумала…
Как только маленькая Мисти Мэри начала рисовать, она уже знала все влажные тайны выгребных ям за каждым домом. Она знала, что провода внутри стен были старыми, в тканевой изоляции, и что проложены они были через изогнутые фарфоровые трубки поверх фарфоровых шпеньков-изоляторов. Она могла бы нарисовать каждую парадную дверь с внутренней стороны, где каждая островная семья отмечала имя и рост каждого из своих чад.
Даже с материка, с паромного причала в Лонг-Бич, через три мили соленой воды остров видится раем. Сосны такие темно-зеленые, что кажутся черными, волны бьются о бурые скалы — все, о чем только можно мечтать. Защищенность. Уединение и покой.
