«Отец назвал тебя в его честь», — вспоминал принц слова короля.
* * *
Принц в очередной раз перебирал свитки, мельком просматривая содержимое — такое несметное количество, что на прочтение всех понадобится целая жизнь Смертного, — когда наткнулся на «Пророчество о Линд де Риан». Марен знал его едва ли не наизусть, но глаза все равно заскользили по строчкам:
«Когда отринут заклятые враги ненависть и жизнь в ней. И по своей Воле пойдут другим путем. Тогда дрогнут и изменятся Линии Жизни; и Первая Печать будет сорвана. И придет тогда дитя, в чьем сердце поселится черная первозданная тьма; и Вторая Печать будет сорвана. И встретит Эриан ребенка, рожденного столкновением двух миров, и признает в нем носителя «Крови Богов»; и Третья Печать будет сорвана…»
На этом рукопись обрывалась, и Марен, заглянув на пустой оборот, отложил в сторону: ничего нового — встречались и более полные версии…
Попадалось множество легенд о Великом Воине — излюбленном персонаже всех историй, что рассказывали отцы своим сыновьям перед сном. Все они перемежались с несметным количеством смутных упоминаний о сотворении Мира, о Драконьей охоте, о Прорывах Бесплотных, о Диких Родичах… Но ни в одном свитке принц не нашел ни единого слова о Зверях, или описания существ подобных им. Создавалось впечатление, что их никогда не существовало в мире.
Но ведь хотя бы мифы должны помнить!
— Нашел, что искал? — раздался за спиной знакомый голос.
Наставник не застал Марен врасплох. Принц прекрасно слышал, как открылась дверь, как шаги легли на каменный пол Зала Знаний.
Холодный воздух, бесцеремонно ворвавшись следом, переполошил спокойно чадящие огненные языки свечей и факелов, что тут же возмущенно зашумели.
Дайнер подошел ближе, неотрывно вглядываясь в юное лицо. В уголках глаз, прячущихся под нависающими бровями, расходились глубокие морщинки, четко отсекая скулы от широкого лба. Такие же складки прослеживались под короткой бородой вокруг тонких губ, при улыбке отчетливо обрамляющие «мужественный» подбородок.
Из одежды — как всегда, кожаный потертый жилет поверх шерстяной рубахи. На поясе, из-под полы темно-серого плаща, какой носили наставники Мор де Аесир, и больше походившего на мантию, выглядывала рукоять хедмора; навершие тускло блестело в полумраке.
Даже в свои более чем почтенные для Перворожденного годы, Дайнер двигался легко и уверенно: мягкая поступь, жесты точны и лаконичны.
— Нет, — принц взял очередной свиток, аккуратно развернул, но краем глаза наблюдал за мастером.
