Спор затих, а взгляды устремились на девочку, лишь только нога переступила порог, глаза рудокопов масляно засверкали.
Но Лита, не обращая внимания, прошла к столику в ближнем углу справа — отсюда вся таверна, как на ладони, и до выхода рукой подать. Тут же возник мальчонка, предложив кашу с мясом на углях, свежие овощи на выбор, спросил: «Чего госпожа предпочитает пить?» — и, получив необходимые ответы, удалился.
Но одиночество Литы оставалось недолгим…
— Привет, кроха, — напротив бесцеремонно подсел рудокоп. — Может, составишь нам компанию?
Второй с шумом отодвинул стул, занимая место рядом с приятелем.
— Не переживай, мы будем щедры, — ухмыльнулся он.
Мужчина потянулся к девочке через стол немытой ладонью, с чернеющей под ногтями грязью. Глаза, разгоряченные элем, жадно ощупывали фигуру, скрытую мальчиковыми одеждами и кожаным жилетом. Зубы хищно оскалились. Он подался через стол…
Левая рука Литы неуловимо мелькнула в воздухе, словно молния, раскалывающая небо и извергающая в мир потоки дождя. Всего одно короткое движение — удар раскрытой ладонью, — и голова рудокопа дернулась назад; мышцы шеи непроизвольно напряглись, в попытке удержать ее, и в этот момент правая рука Литы легла на затылок и с силой рванула на себя.
Лицо мужчины с треском врезалось в отполированный временем стол, окрасив прыснувшим багрянцем; кружки подпрыгнули, расплескивая эль. Рудокоп запоздало отшатнулся, часто моргая широко распахнутыми глазами — даже инстинкты, всегда опережающие разум, не поспевали за движениями Литы. Кровь сочилась из ноздрей мужчины, текла по подбородку и капала на его, и до этого не совсем чистую, засаленную рубаху.
Смертные за дальним столиком безразлично взирали на происходящее — то ли здесь не в чести заступаться, а то ли поняли, что девочке не требуется защита.
Рудокоп, наконец, разразился затянутым воем, собирая кровь в подставленную ладонь.
— Она… сломала мне нос!
С той же легкостью, Лита могла убить его, вложив еще в первый удар чуть больше силы, но Саодир просил быть осторожнее…
— Ах, ты!.. Дрянь! — завопил подсевший первым, вскакивая со стула.
До его замутненного сознания только теперь дошло, что случилось. Мужская ладонь скользнула к сапогу, где торчала рукоять кинжала — в Ардегралетте за одно это ему грозило всеобщее осмеяние… В лучшем случае…
Но девочка не шелохнулась. Два изумруда ловили каждое движение. Ожидание момента, когда он бросится, стянуло время в тугой кокон. Будущее и настоящее сплелись между собой… Кривой кинжал тускло блеснет в свете масляных ламп, Эли выскользнет из ножен, хищной усмешкой озарив зал, и жадно вопьется изогнутым когтем мужчине в горло… Алая тень ляжет на столешницу…
