Кони зафыркали, волнуясь и требуя повод: почуяли воду и отдых. Эспада отправил вперед одного из подручных, проверить место. Когда король подъехал к высокому берегу, дон оттеснял конем упрямого деревенского недоумка, не понимающего, с кем он препирается и чем для безродных завершаются подобные ссоры.
– Уймись, – прикрикнул Эспада, уловив настроение короля. Пусть он и не был силен в рассуждениях, но чутье имел безупречное. – Сколько луж на свете, столько и дураков с удочками!
– И сетками, – буркнул едва слышно король.
– Был бы я умен, гоняли б меня, как дона Хакобо, – оскалился Эспада в искренне счастливой улыбке. – Как гляну на него, пот прошибает. Еще немного ума, и он так отощает, что только в профиль и будет заметным. То на север галопом, то к еретикам, то вовсе не пойми, куда. Или вон – в Башню, плоть умерщвлять, тьфу… Свою-то зачем, да еще самому ж усердствовать? Пусть враги стараются, для того они и заведены.
– Ты оригинальный грешник, – рассмеялся король. – Однако же кто еще угостит меня кислым виноградом?
– И полусырой рыбой, – Эспада прищурился, упер кулак в бедро и возвысил голос: – Эй, пацан! Где твой улов? Показывай.
– Огромная рыбина, славный дон, даже кит, пожалуй, помельче, да! – недоумок заторопился расхваливать добычу. – Я сам поймал, верите? Все сам, с утра пришел и еще думал: нет, жарко, день худой. А только усердие – оно у меня есть, и отец тоже всегда говорит: ты упрям, как баран, Лало. Пусть так, а только вот она, рыба, славный дон…
Король спешился, пониже надвинул шляпу, опасаясь своего сходства в профиль с портретом на эскудо новой чеканки. Бертран при этом отчетливо сознавал: эти страхи всего лишь эхо болтовни о Хакобо. Пустой страх…
Доны уже раскрыли и укрепили полог, дающий тень. Неумолкающего ни на миг недоросля увел по тропке вниз, к воде, Эспада: рассматривать «кита» и готовить костер. Бертран устроился на услужливо брошенном на траву плаще, принял, не глядя, из рук одного из провожатых малую подзорную трубу. Повозился, фокусируя её и рассматривая дороги, по жаре не особенно людные и совершенно лишенные карет… Краем уха он слышал, как Эспада азартно торгуется и уже собирается ехать в деревню, за тем самым бараном, чье упрямство превосходит норов недоумка-рыбака.
Слова Изабеллы приобрели здесь, в стороне от столицы, несколько иное звучание, горечь мгновенной обиды осела. Во многом жена права: он несколько младше, это приходится признать. Он склонен пока что принимать не вполне обдуманные решения. Как это, сегодняшнее. Что можно увидеть и понять, сидя на траве и глядя на пыльную дорогу? Ровным счетом ничего королевского, важного для страны… Если толком обдумать дельце, он здесь оказался лишь оттого, что не смог легко принять сказанное Изабеллой. И захотел заново обмозговать, не заботясь о важных встречах, поверенных, просителях…
