Степка вспомнил, что ему говорила Дуня, и не стал ничего трогать: «Лучше, пожалуй, у нее самой попросить. Должна же сестренка понять наконец, что я тоже во имя революции стараюсь».
С таким решением он и вошел в избу. Высыпал муку из шапки в мешок и, обтерев запачканные ладони, позвал сестру из кухни в горницу для секретного разговора.
— Там, на чердаке, винтовки, — начал Степка.
Дуня руками всплеснула:
— Я так и знала! Разнюхал-таки…
— Не бойся. Никому не скажу. И сам не трону, если ты не позволишь. Мне бы только одну.
— Это зачем же?
— К Чапаеву в отряд пойду. Оттого и мукой запасался. И без винтовки мне никак нельзя. Одолжи.
— Одолжить, конечно, можно. Но только напрасно все это. Архип вон в письме пишет — много мальчишек в чапаевский отряд напрашивалось, а он их от себя, как миленьких, шуганул. Запрещено малолетних-то в Красную Армию принимать.
— Меня Чапаев не шуганет. Я военное дело знаю.
— И те, кто к нему просились, не хуже тебя знали. Да, видишь, ничего не вышло. Сомневаюсь, чтобы тебе повезло. А вот на наших добровольцев, которых Иван обучает, уже запрос поступил. В воскресенье снаряжаем их в Николаевск, в подчинение Чапаеву. Обещала я Ивану винтовки за ополченцами закрепить. Не вилами же им воевать! Но десятка полтора и себе оставим. Мало ли что может случиться. Линия-то фронтовая, она ведь не только там, но и здесь через наше село проходит. Наготове должны быть. Вот я и подумываю — убежишь ты к Чапаеву, а кто винтовки сторожить будет? Мать-то стара для этого. А ты… Нет, тебе, пожалуй, доверять рискованно. Мало ли чего тебе взбредет в голову! А задание это не только чрезвычайно секретное, но и очень ответственное. От наших винтовок, может случиться, судьба революции будет зависеть.
— Всей революции? — удивился Степка. — Да ради революции. Вот увидишь…
— В таком разе, — сочувственно улыбнулась она брату, — сторожи! Но только помни — за каждую винтовку головой ответишь…
Степка проводил сестру до ворот. С белесого стылого неба матовым кругом свисало солнце. Было морозно.
— Задержалась, гляжу, зима-то, — вздохнула Дуня. — Весну и близко не подпускает. Только ведь зря упрямится. Весна обязательно возьмет свое. Вот увидишь!
Она поправила на голове платок, вязанный из верблюжьей шерсти, и, уходя со двора, помахала Степке:
— Смотри в оба! Революция на тебя надеется!
