С той поры Степка бдительно следил не только за деревенскими богатеями, но и за Жучкой — гнал собаку от себя, чтоб не отвлекала от караульной службы.
Каждое Дунино задание он исполнял беспрекословно: бегал из конца в конец села с поручениями, ходил на лыжах в Злобинку к старику Чугунову за каким-то важным пакетом, заместо почтальона разносил красноармейские письма по домам, собирал сведения о кулаках, узнавал, где они собираются, о чем судачат. От многих бед предостерег бедноту Степка-разведчик.
Мать стала замечать: отбивается Степка от дома. Один раз даже ночевать не пришел — всю ночь простоял в карауле возле Дуниной избы. За это Пелагея Яковлевна сына лишь пожурила слегка. А вот за то, что хозяйство забросил, матери перестал помогать, Степке досталось крепко. И он дал слово, что будет и дрова по утрам колоть, и гусей кормить, и за водой бегать. Два дня он действительно от домашних дел не отходил, старательно работал. А тут, как на грех, старший брательник Иван Калягин, вспомнив свою фронтовую молодость, организовал из мужиков красногвардейское ополчение. Ну, и Степка, конечно, за братом увязался. Стоит матери отлучиться куда-нибудь, как и сына уже нет. Ищи, значит, его на стрельбище, за селом. Там ополченцы под команду Ивана строевым шагом маршируют, к армейской службе себя готовят. И Степка вместе со старшими — ему, видишь ли, тоже на фронт захотелось!
Уговорила Пелагея Яковлевна своего старшего сына отвадить Степку от военных занятий. И Иван сказал ему:
— Молоко на губах не обсохло, а уже к ружью тянешься. Не дорос еще до армии. И потому приказываю, чтоб ноги твоей на стрельбище не было! Без молокососов обойдемся!
Степка обиделся на Ивана и на стрельбище больше не показывался. Надумал он в Липовку податься — там, говорят, остановился отряд Василия Ивановича Чапаева.
С братом его, балаковским комиссаром, Степка был когда-то знаком. Надо полагать, Чапаев не откажется принять Степку в свой отряд. Только вот где сухарей раздобыть на дорогу? В доме, как на грех, нет и крошечки хлебной.
В тягостной задумчивости сидел Степка в горнице. И тут услышал, как скрипнула дверь на кухне. Потом донесся удивительно знакомый мужской голос:
— Принимай, мать, нежданного гостя!
Да это же голос Максима, брата двоюродного. Вот так гость!
Степка выбежал на кухню и с любопытством поглядел на Максима — давненько не виделись. Раздобрел братец, стал массивнее и выше прежнего. И одет справно, по-купечески: под распахнутым тулупом видно суконное пальто, на ногах — белые валенки, совершенно новенькие, и шапка из дорогого меха.
