Нам повезло: в проходящем автобусе оказалось два места, на самом заднем сиденье. Воняло бензином, двигатель нещадно ревел. Я сидела, прижавшись к Климу. С другой стороны меня придавила бабища в грязном пуховике. Километрах в ста от Москвы автобус заехал на «пип-стоп». Народ побрел, кто в кафе, кто в туалет, а кто и просто стоял, дышал свежим воздухом. От бензиновых паров мутило. Я вдруг забеспокоилась, что Клим опоздает, и завертела головой.
– Ваш парень в кафе побежал, а там очередь, – сказала мне женщина, жующая пирожок.
Я невольно вздрогнула: мой парень? И несколько раз повторила про себя: мой парень… Мне неожиданно стало приятно. До сих пор у меня не было парней, муж не считается. Он никогда не бегал за пирожками для меня и не укрывал курткой, чтобы я не замерзла. Ему было наплевать, на какой я сижу стороне, хочу ли я пить, мутит ли меня от жары. Да разве это парень?
Вернулся Клим с пакетом, из которого умопомрачительно пахло сдобой. Если бы мой парень не успел, я бы тоже осталась на этой заправке. Потому что Клим – мой парень. Я впилась зубами в пирожок, поняв, что страшно голодна. Этот пирожок показался мне самым вкусным, что я ела в своей жизни.
– На, запей, а не то подавишься. – Клим протянул мне бутылку с минеральной водой. – И не торопись, никто не отнимает.
Я благодарно кивнула. От жадности и в самом деле можно подавиться. Не хватало мне умереть, едва став миллионершей!
После визита в Зубовск я испытала страшное разочарование. Тайна, за которой я так гонялась, оказалась с душком. От нее пахло нищетой, кошачьей мочой и мутным самогоном. Ничего красивого в ней не было, в этой тайне. И ничего романтического. Виталина Барановская оказалась Витой Барановой, дочкой технички. А в Зубовске завидовали нам, москвичам, за то, что у нас такие зарплаты.
Мне резко расхотелось ту самую квартиру. Но у меня теперь был Клим. Я вдруг представила, что отказываюсь от своей затеи. Риелтор мне больше не нужен. Или я покупаю другую квартиру, без всяких проблем с наследством. Мы быстренько оформляем документы, и Клим мне говорит:
– Пока. Я позвоню.
Я тоже говорю ему «пока», собираясь завтра позвонить. Но завтра у меня неотложные дела, послезавтра тоже, у меня ведь переезд, потом я думаю, что момент упущен, и надо ждать каких-то праздников. Какого-то весомого повода, чтобы позвонить. Просто так уже не позвонишь, ведь мы друг другу почти никто. Наступают праздники, и мне на ум приходит: я что-то забыла. Что-то очень важное. Ах да! Позвонить моему парню! Да он вовсе и не мой парень. Уже не мой. Потому что время упущено. Слишком уж много его прошло с нашей последней встречи. Мне уже неловко звонить, потом теряется мобильник, а вместе с ним и номер Клима. Или он сам теряет мобильник. И мы опять едем в разных вагонах метро, да еще и в разное время…
