– Тебя сколько раз приглашали на дачу? Хотя бы Марина Павловна.
– Давиться в электричке два часа, а потом весь вечер кормить комаров. А утром твоя обожаемая Марина Павловна заставит нас грядки полоть, в благодарность за приглашение. Спасибо!
– Тебе не угодишь.
Слава богу, хлопнула входная дверь.
– Степка, чай пить будешь? – крикнула мама.
– А ужинать что, не дадут? – удивился отец.
– О господи! – Мама вскочила. – Опять ему жрать подавай! Всю жизнь так и простою у плиты!
– Я, между прочим, с работы.
– А я гуляю, да? Эта вон в Сардинию какую-то меня пихает, – кивнула мать на меня. – Вырастили дочь!
– Что, Сонюшка, деньги получила? – оживился отец. – А я тут журнальчик прихватил из автосалона. Глянь-ка, Сонюшка! Какой красавец! – и он ткнул пальцем в серебристый «Мерседес».
– И давно ты ходишь по автосалонам? – подозрительно спросила я.
– Да с тех самых пор, как они открылись после Нового года, – ехидно сказала мама. – Весь туалет уже забил своими журналами. – Отец имел привычку подолгу сидеть в туалете и читать там прессу.
– Машина нам нужна, чтобы на дачу ездить, – забубнил отец.
– У нас нет дачи, – напомнила я.
– Еще один хомут мне на шею! – тут же взвилась мать. – Ни за что!
– Вилла – тот же хомут, – напомнила я. – Ее надо содержать. Туда надо ездить.
– Ничего, поезжу. Всю жизнь никуда не ездила.
– Я за границу не полечу, – уперся отец.
– А куда ты денешься? – подбоченилась мама. – Полетишь как миленький!
– Сонька, уйми эту ненормальную! Совсем баба спятила!
– Зато я коренная москвичка, а ты деревенщина!
Я поняла, что пора уходить. Ссора переходит в эндшпиль.
– Вы тут определитесь. – Я встала. – Какое море и какая машина.
И пошла в прихожую за курткой.
– Не вздумай подружкам деньги раздавать! – крикнула мне в спину мама.
Какой же это кошмар: выиграть в лотерею. Сразу после этого надо запереться в буддистском монастыре, где, как говорят, нет связи с внешним миром.
Интересно, как я все это переживу?
Дом, в котором я сейчас живу, строили долго. Почти десять лет. Это все из-за кризиса и каких-то согласительных документов, которых у них не было. Но я не бегала, подобно остальным пайщикам, смотреть, как растут этажи, в ожидании своего тридцать седьмого и с вопросами по инстанциям. Слава богу, мне было, чем заняться.
Потом Макс улетел в Лондон, и в моей жизни образовалась пустота. Мне теперь не было необходимости работать, мой последний любовник оставил мне достаточно денег. Как топ-менеджер его банка я получила при расставании «золотой парашют». Мы все спланировали заранее, поэтому меня уволили раньше, чем началась санация.
