— У нас от тортов еще что-то осталось? — произнес он, а шеф-повар ответил:
— О, разумеется, синьор президенто! Может быть, вы сами хотите попробовать…
Тот поднял руку, призывая к молчанию, и, всмотревшись в лица своих родных и близких, заявил:
— Что же, помогите же кто-то нашей французской гостье и выпроводите ее из столовой. Так-то лучше… Итак, каждый получил, что хотел? Вернее, чего не хотел. Но чего хочу я!
Родственники и подчиненные Делберта переглянулись, а Милена вдруг поняла, что из присутствующих, не считая прислуги, подарка не получила только одна персона — она сама.
— Милена, моя прелестная третья супруга! — раздался громовой голос Делберта. — Думаешь, что я забыл тебя? Никак нет! Настал и твой черед!
Милена почувствовала, что на нее устремлены взгляды всех тех, кто собрался в Золотой столовой. Ей сделалось крайне неуютно. Неужели Делберт сейчас вручит ей подарок, вернее, огласит ту кару, которой она подвергнется за то, что…
Действительно, за что, собственно?
Неужели ему стало что-то известно о том, что ее четверть века назад завербовал герцословацкий КГБ? И что она поставляла информацию коварным русским? И что коварные русские решили реактивировать свои с ней отношения?
Милена тревожно взглянула на застывшего с каменным лицом у одной из входных дверей Грэга. А что, если муж узнал о том… О том, что она изменила с заместителем начальника секретной службы?
Хотя бы и пока что в фантазиях — правда, в фантазиях безудержных и разнузданных.
— Подайте моей супруге кусок торта! Хотя нет, не подавайте! Потому что не стоит ее закармливать сладким — ты ведь помнишь, дорогая, что, согласно брачному договору, ты не имеешь права весить больше шестидесяти килограммов?
Милена слабо улыбнулась, не понимая, как трактовать слова Делберта о брачном контракте. Это что, намек на развод?
О, если бы это было так…
Милена снова бросила мимолетный взгляд на Грэга.
— Так что не подавайте моей супруге ничего! Потому что для нее у меня имеется подарок получше!
Выйдя из-за стола, президент прошествовал к Милене, протянул ей бархатный футляр и поцеловал ее в щеку.
— Со скорым Рождеством, дорогая! Это для тебя!
Милена раскрыла футляр, и в лицо ей брызнули разноцветные искры. Это было шикарное ожерелье в столь любимом Делбертом помпезном стиле: из бриллиантов, рубинов, изумрудов, сапфиров и жемчужин.
Милена, уже набившая руку на оценке подобных вещиц, подумала, что ожерелье потянет никак не меньше, чем на три четверти миллиона.
