Коллеги — и в этом он был прав — каждый день хулили действующую власть, беззастенчиво проходились по личностям членов Политбюро, о которых знали массу пикантных историй, травили политические анекдоты и ругали на чем свет стоит социализм. При желании Милена могла бы засадить в тюрьму их всех. Однако вместо этого ответила:
— Да нет, они личности лояльные. Может, только один или два отщепенцы.
— Кто? — пожелал узнать Гордион, и Милена подумала о Лариосике, который в открытую рассказывал своим коллегам-мужчинам о том, как опять «подцепил знатного бабца» и что «она опять для меня в кустах расставилась, а я ее, конечно, послал потом в темный лес».
— Да есть там один, — заявила она. — Лариосиком зовут. Ужасный антисоветчик! Думаю, с ним надо серьезно поработать.
Поэтому когда пару недель спустя Лариосик не пришел на работу, а затем по редакции разнесся слух, что его арестовали прямо в собственной квартире, во время оргии, Милена не смогла сдержать злорадной улыбки. Так ему и надо! За нее саму, за всех тех девушек, которым он морочил голову до нее и склонял к непристойным вещам. И за всех тех, которые теперь ограждены от участи стать жертвами Лариосика.
Регина, вызвав Милену к себе в кабинет, отчеканила:
— У нас же была договоренность. Ты поставляешь своим комитетчикам невинные байки, а за это я держу тебя здесь. Но ты сдала им Лариосика. И не пытайся возразить — ты сдала, кто же еще!
— Я и не возражаю, — тихо ответила Милена. — Только он был похотливым сатиром, и вы это отлично знали и его покрывали.
Регина, уставившись на нее, проронила:
— Какая, однако, высокоморальная особа работает на КГБ! Это что-то новенькое! Ага, понимаю, он наверняка и твоими прелестями полакомился, однако к карьере модели это не привело? Что же, не надо быть идиоткой!
Милена с вызовом посмотрела на Регину и ответила:
— Вы строите из себя святую, а на самом деле способствовали всем этим мерзостям, которыми он занимался. Так чем же вы лучше его? Ничем. Даже еще хуже.
Регина, поднимаясь из-за стола, произнесла:
— Может, ты и права, однако не тебе учить меня жить. Вот потеряешь любимого мужа, которого посреди ночи заберут по ложном доносу, будешь знать. Да, Лариосик был последней сволочью, однако он был последней сволочью, работавшей в руководимой мной редакцией. И никакого права сдавать его Комитету ты не имела. Поэтому проработаешь до конца месяца — и убирайся восвояси!
Милена растерянно посмотрела на начальницу и проговорила:
