Зато, не обремененная участием в секс-марафоне, она могла шататься по дому и участку и записывать, кто с кем и чем занимался.
Такое Милене нравилось.
Гордион, просматривая во время конспиративной встречи записи Милены и выслушивая ее подробные рассказы, заявил:
— Технику пока что не получишь, однако мысль хорошая. Кто кого трахал, в какой позе и с кем вместе, меня не особо интересует. Хотя… Занятно, что дочурка главного эндокринолога вашего города предавалась лесбийским нежностям с внучкой председателя Горсовета. Неплохо, неплохо… Фотоаппарат бы тебе, конечно, не помешал, однако хватит пока что и устных свидетельств. И кто бы мог подумать, что племянник первого секретаря окажется в постели одновременно с девицей и с парнем. Отлично, просто отлично!
Милена ощутила гордость за себя и расцвела от похвалы Гордиона.
— Однако работай над Снежаной, ее папашей и дядькой. Хотя прочие сведения тоже весьма важные. Давай, следующая встреча через две недели, в это же время, здесь же. И мне требуются удобоваримые сведения о причастности дяди из МИДа к шпионажу!
— А что, если он не причастен? — спросила Милена, на что Гордион пролаял ей в лицо:
— Так добудь сведения, что причастен! Задание ясно? Тогда вперед и с песней!
Пришлось как нельзя кстати то, что Снежану бросил ее прежний ухажер, красавец Теймаз, сынок главного режиссера городского театра оперетты. Милена тотчас подставила подруге плечо, утащила за собой в кафе «Зайчонок», где они поглощали разноцветное мороженое с липким малиновым сиропом, и дала как следует выговориться.
А затем они отправились на квартиру к Снежане, где Милена напоила ее коньяком из папочкиного бара. И подруга поведала много интересного — того, что она, будучи трезвой, никогда бы не рассказала.
Милена узнала много крайне интимных деталей о Теймазе, который, как оказалось, был еще тем фруктом. А попутно и о его папочке-режиссере и мамаше-депутатше. Интересен был факт, что мамаша-депутат, как проговорилась Снежана, вместе с ее папашей — вторым секретарем горкома — занимались хищениями социалистической собственности в особо крупных размерах, были связаны с местными криминальными авторитетами и организовали с ними подпольный рынок дефицитных товаров.
Обо всем об этом Милена поведала Гордиону, который остался крайне доволен и даже вручил ей конверт с восьмьюдесятью форинтами. Мать Милены в месяц получала шестьдесят пять.
— Молодчина! А про дядю из МИДа что-то сказала?
