— Что, страшно?
Милена кивнула и всхлипнула — хотя в самом деле было страшно, она била на жалость. Господи, он ведь прав — она по самые уши в дерьме!
Стоя рядом, субъект произнес:
— Да, Милена Бравс, ученица десятого класса среднеобразовательной школы номер восемьдесят три… Ты понимаешь, что ты совершила?
Милена молча кивнула и всхлипнула еще сильнее.
— Нет, думаю, не понимаешь, Милена. Кстати, имя у тебя красивое. У меня так дочку зовут.
Милена подумала, что неужели у всех ментов и кагэбэшников имеется дочка по имени Милена? Или это стандартный трюк, чтобы расположить к себе? Впрочем, имя в начале семидесятых было популярное. Так что не исключено, что и тот, и другой говорили правду.
Но легче от этого не было.
— Извини, что тебе пришлось ждать так долго, но мне надо было сделать несколько важных телефонных звонков.
Милена окаменела и уставилась на кагэбэшника. Не хватало еще, чтобы он связался с ее родителями и…
И поведал обо всем!
— В том числе я позвонил твоим родителям. У вас телефона нет, но у соседей ведь имеется. Говорил с твоим отцом. Не трясись ты так. Пока что о том, что ты здесь, им неизвестно. Я поведал, что ты, находясь в Экаресте, проявила доблесть и помогла нашей славной герцословацкой милиции в поимке одного особо опасного преступника. И что ты пока еще в столице, но тебя скоро привезут домой. И что с тобой все в полном порядке. Твой отец всей этой чуши, конечно же, поверил. Любой бы поверил, если бы получил звонок из КГБ…
— Спасибо, товарищ, — еле слышно произнесла Милена, вдруг понимая, что не знает имени своего собеседника (того, что было написано в показанном ей мельком бордовом удостоверении, она не то что не запомнила, но и прочитать не успела), а субъект, потрепав ее по плечу, сказал:
— Можешь называть меня… Гордион! Да, именно так! Товарищ Гордион! Ну, или без «товарища», а то как-то глупо звучит. Это мое имя для тех, кто со мной сотрудничает!
Милена в непонимании уставилась на него, а Гордион продолжил:
— Ну, тебе ведь семнадцатый год, Милена, ты спишь с иностранцами за деньги и, помимо этого, сосешь члены всяким тунеядцам в городских парках. Так что нечего на меня таращиться с таким неподдельным изумлением.
Милена снова всхлипнула, причем на этот раз вовсе не наигранно, а очень даже по-настоящему.
— Не ломай дешевую комедию! — вкрадчиво продолжил Гордион, заходя с другого конца стола и опускаясь на стул. — Хочешь, поведаю, сколько статей Уголовного кодекса Герцословакии ты нарушила? Много!
