Поздним вечером я вернулся в избу.
Стеша сидела за столом и лущила кабачковые семечки, аккуратно выплевывая в ладонь шелуху.
Лешка же, стоя над Стешей, вырезал из газетного листа какую-то живность, ловким движением ножниц ловя контуры.
Стеша встала и, вытряхнув шелуху с ладони на обрывок газеты, спросила:
— Горячего будешь?
— Буду! — бодро ответил я, поняв, что Стешин вопрос не потерпит возражения.
— Ребята в цеху! — сказал Лешка, откладывая ножницы в сторону. — Завтра продукцию отправляют. С утра машина подъедет.
— А ты почему здесь?.. — спросил я, стараясь разгадать причину. — Подрался, что ли?
— С Гришкой поцапались! — сказала Стеша, ставя мне грибной суп. — И все из-за куска жести… Гришка не дал Лешке, ты, говорит, умеешь стучать, а не чеканить.
— А Сергей что?
— Сергей? Коли, говорит, жести для Стешкиного портрета пожалел, ночевать не приходи!
— А Гришка?
— Я, говорит, и так не приду! У Лизаветы, стало быть, будет…
— Плохо Сергею придется! — сказал я, разжевывая разбухшие в супе опенки. — Еще один долг погашать придется…
— Ну тебя! — рассмеялась Стеша, прощая мне дерзость и видя в ней признаки моего выздоровления. — А жесть эту я у себя на работе спрошу. — Она обняла Лешку за спину. — Сделаешь портрет?
— Постараюсь, — ответил Лешка и, стесняясь Стешиной нежности, отстранился.
В полночь из цеха вернулись Кононов и дядя Ваня, оба измученные и злые.
Дядя Ваня не раздумывая сразу пошел в «темницу», лег на топчан. Повалился и Кононов, и изба, погруженная в мглу, ознобисто зазвонила колокольцами…
На рассвете грубыми толчками в плечо меня разбудил дядя Ваня.
— Вставай! В Москву с Лешкой ехайте! Ребята устали…
Продукцию в Москву я никогда не возил, не видел, как делается гальваника, а потому без лишних слов собрался и пошел в цех под едва слышное напутствие подставного бугра, то и дело напоминавшего не спускать глаз с Иуды.
— Гляди, чтоб не отлучался…
— А если у него портативная рация имеется?.. Что тогда, дядя Ваня? — спросил я, настраиваясь на веселый лад.
— Брось, Гуга, ломать дурака!
Возможность встретиться с бугром еще до получки наполняла меня жаждой мести. Как бы стычка ни кончилась для меня, я выскажу ему все и поборюсь с ним в одиночку.
— Поди разбуди Лешку! — сказал я, открывая цех. — Пусть собирается в дорогу… Как видишь, он не холостяк… Попрощаться, то да се — время уйдет!
— А как я его будить буду, со Стешкой-то?!
— Обыкновенно… Как меня…
Дядя Ваня сердито нахмурился, медленно воротился в избу, косясь на магазин под двумя замками.
