Адвокат Сергей Беляк вспоминает, что, нагнав таким образом жути на двух наивных корреспондентов The Sunday Times, Вольфович в день выхода в свет их публикации, 24 января 1992 года, прибыл в аэропорт Шереметьево с группой своих «соколов», каждый из которых был в солнцезащитных очках и с дорожной сумкой в руках.
«Сам Жириновский появился в зале вылетов аэропорта в камуфляжной форме и в отличном настроении, — говорит Беляк. — «Добровольцы» под объективами теле- и фотокамер заранее вызванных корреспондентов выстроились в шеренгу. Вольфович обратился к ним с краткой зажигательной речью и, пройдя вдоль шеренги, попрощался с каждым за руку, по-отечески похлопывая кого-то по плечу, а кого-то по щечке. После этого вождь сразу уехал в Москву, а «добровольцы», как бы в ожидании регистрации на рейс до Багдада, разбрелись по аэропорту (по туалетам и кафе) и, когда журналисты умчались в свои редакции сдавать сенсационные материалы, тоже отправились по домам. Всем им была дана команда не показываться в штабе минимум неделю, но разве после такого шоу можно удержаться молодому человеку от желания поделиться с кем-то своей радостью и славой? Если бы кто-то из журналистов зашел на следующий день в штаб ЛДПР в Рыбниковом переулке, то с удивлением увидел бы там, у входных дверей и в коридорах, многих из тех самых «героев-добровольцев — снайперов и диверсантов», с которыми вчера так тепло прощался в аэропорту Владимир Вольфович».
Это, конечно, была феерия! Бранчливо, выдвигая самые радикальные лозунги, рекламируя себя, Владимир Вольфович уверенно шел к успеху — успеха не могло не быть, и он сам упал в руки вместе с, наверное, первыми и последними честными выборами в Государственную думу России в 1993 году. Больше таких выборов не будет — шокированные победой Жириновского политические элиты отладят надежную систему фальсификаций, с помощью которых будут поддерживать режим до сегодняшнего времени.
Причиной опрометчивой беспечности Бориса Ельцина стало кровавое подавление выступления Верховного Совета СССР, который вначале обстреляли из танков, а потом взяли штурмом. Тогда большинство оппозиционных вождей, во главе с вице-президентом Александром Руцким и спикером парламента Русланом Хасбулатовым, были брошены в Лефортовскую тюрьму. Другие так или иначе тоже были вытеснены из большой политики — кто-то лишился своей газеты («День» Александра Проханова), а кто-то ударился в бега или залег на дно. Вот что писал лишенный победы Александр Баркашов, лидер «Русского национального единства», раненый, из тюремной больницы: «Возможно, и мы поступили бы так же, как поступили Жириновский и Зюганов, если бы мы были политиками, готовыми на любые компромиссы, на любые политические кульбиты, ради того, чтобы любой ценой оказаться около власти, пусть даже и «оккупационной». Это время прошло под грузной тенью знаменитого драконовского указа № 1400, запрещавшего целый спектр политических партий, движений и организаций, выступивших в поддержку Верховного Совета. Собственно, этим и объясняется «расслабленность» охранителей — Жириновский открыл ногой двери парламента.
