Плакать хочется от злоключений Владимира Вольфовича! Получился парадный портрет Жириновского в смокинге с лацканами и лампасами…
Адвокат Сергей Беляк вспоминает, что познакомился и начал работать с Жириновским в том самом августе 1991-го, сразу после «путча ГКЧП», когда Вольфович особо нуждался в юридической помощи. После победы над гэкачепистами, 22 августа, мэр Москвы Гавриил Попов издал распоряжение «О приостановлении деятельности организаций КПСС и ЛДПСС г. Москвы, оказавших путчистам помощь в организации переворота». У коммунистов отобрали здания райкомов, горкома, ЦК и всего прочего, а у ЛДПСС ничего, кроме одного номера в гостинице «Москва», не оказалось. Поэтому все ограничилось направлением в гостиницу электриков, которые выкрутили лампочки, извинились и ушли. Выглядело все это, конечно, комично. Но что могло последовать дальше — никто не знал. А могло последовать что угодно. И через несколько дней Жириновский, от греха подальше, перебрался в гостиницу «Центральная» на улице Горького, с номерами без туалетов и скрипучими полами длинных коридоров. Потом, уже осенью, Вольфовичу случайно подвернулась освободившаяся двухкомнатная квартира на последнем этаже в Рыбниковом переулке, а в начале следующего, 1992 года он со своим штабом перебрался уже в трехкомнатную квартиру в соседнем доме.
«Пока мы регистрировали ЛДПР, жириновцы Архипов, Жариков, Венгеровский, Митрофанов, Курский, Иванов-Скуратов и примкнувший к ним Лимонов создали свою Национал-радикальную — праворадикальную партию. Такое длинное и странное, на первый взгляд, название было вызвано тем, что Лимонов предлагал создать партию со словом «национал» в ее названии, а Архипов и все остальные бывшие жириновцы делали упор на слове «правая», — рассказывал адвокат.
Но в том, что партия должна быть радикальной, — сходились все.
Однако спустя месяц или два Лимонов покинул своих однопартийцев, определив их как беспомощных болтунов, и загорелся идеей создания уже своей собственной партии, получившей в итоге название Национал-большевистская и заслуженно вошедшей в новейшую историю России…»
Если Лимонов понимал национализм как обособленное явление, то самовлюбленный Жириновский ловко преподносит себя на праздничном блюде вперемешку с националистическими лозунгами, которые ловко заимствует у знаменитого общества «Память». Тогда старейшая организация националистов уже сидела бирюком в роли духовного наставника и сторонилась большой политики. Предприимчивый Жириновский не чурался использовать чужие лозунги и выплевывать их уже в вольном пересказе. Его верный оруженосец, пресс-секретарь Андрей Архипов как-то рассказывал, что во время выступлений вождя поднимал листочки с лозунгами, после чего Жириновский красиво их пересказывал публике. С национализмом получилось ровно то же самое.
