— Я согласна, научите меня добыть любовь, — отозвалась Таня с готовностью.
— Попробую разобраться, — обещал невозмутимый «пришелец». И попросил у меня книги о любви.
Научных трудов о любви в моей библиотеке не оказалось. (А у вас они есть?) Я дал соседу Стендаля, дал Овидия, Юрия Рюрикова, конечно, и целую кучу романов. Еще спросил шутливо:
— Разве у вас, пришельцев, нет любви?
А он мне с полнейшей серьезностью, ни секунды не раздумывая:
— Не совсем такая. У нас детишек выращивают в колбах и наделяют их наследственной памятью, примерно на уровне вашего третьего класса: уменье читать, считать немножко. А потом, года через два, они сами выбирают родителей. Это большой праздник, где и ребенок и будущие воспитатели стараются показать себя с лучшей стороны. Нельзя сказать, что идеальное решение, все-таки дети еще не вполне зрелые существа, выбор их не всегда удачен.
Но ведь у вас еще хуже: беспомощным несмышленышам родители навязывают свою наследственность и свою манеру воспитания.
— А у вас лучше? — обиделся я. — Стандартные заготовки, все одинаковые, с правилами правописания и таблицей умножения в голове. Ну, выбирают они родителей, но ведь гены от них не получают.
— Наши гены передаются через воздух, — продолжал придумывать Шестаков. — Невозможно? Но ведь я слыхал у вас такое выражение; «Я с ним одним воздухом дышать не хочу». Вот наши дети, живя с родителями, и вдыхают их гены. Естественно, у взрослых легкие объемистее, вдыхают и выдыхают больше, подчиняют себе детские задатки. А муж и жена — те обмениваются, сглаживают друг друга. Нервные становятся спокойнее, слабые заимствуют силу.
— А сильные — слабость?
— Как правило, сильный сильнее. Но бывают и ошибки, во всяком деле своя изнанка. Поэтому иной раз очень талантливым рекомендуют работать в изоляции, чтобы не заражаться посредственностью. Но это редко приносит пользу. Все-таки коллектив гениальнее одиночки.
— А это вы вычитали, — перебил я с торжеством. — Это из романа Килгора Траута, не Травкина, а Траута, помню точно. Называется; «Заприте гения под замок!»
Нам с Таней просто доставляла удовольствие эта умственная игра. Мы задаем вопросы будто бы пришельцу, Шестаков отвечает с умным видом, как бы припоминая подробности, а я его потом разоблачаю, вспоминаю, из какого романа они выужены.
И вот через день, ухитрившись за ночь проглотить Стендаля, Овидия и прочую мудрость о любви, сосед наш заявляется с очередным представлением;
