Гидрокрейсер «Алмаз»
– Вы все обмозговали, братцы? – спросил Эссен. – Вот ты, Скрыпник, окончательно решил? Смотри, а то не поздно и передумать. Я буду рад: специалист ты отменный, да и служака, каких поискать.
– Спасибо на добром слове, вашбродие, а только не передумаем, – ответил сорокалетний гальванер с унтер-офицерскими нашивками. – Все мы, одиннадцать душ, твердо решили – остаемся. Ежели надо, бумаги могем подписать, что решились сами, по своей доброй воле. Чтобы с вас, значит, после спросу не было за недостачу.
– Какие еще бумаги… – махнул рукой лейтенант. – Да и кому с нас спрашивать? Я только удивляюсь: что вы тут-то забыли? Трудные времена, а будет еще труднее…
Гальванер усмехнулся в усы.
– Мы, вашбродие там, в ихнем будущем не только ананасы с мороженым трескали да фильму всякую по этому… тивизиру глядели. Мы еще и учились. Так что, воля ваша, а дорожки наши расходятся. Здесь простые люди наново жисть строят, так мы им малость подсобим. Знаем небось, какая она должна быть… и какая не должна. Верно я говорю, братва?
Матросы закивали.
– Так что, прощевайте, вашбродие, и легкой вам дороги! А у нас и тут дел невпроворот.
– Ну, коли так… – медленно произнес Эссен. – Коли так, то и вам, братцы, удачи!
– А позвольте полюбопытствовать: когда отбываете?
Эссен кивнул на «Можайск» с «Помором».
– Эти два утром, с восьмой склянкой. С ними семеро наших уходят: мичман, двое кондукторов да четыре матроса.
– Захотели, значит, легкой жизни. – Унтер покачал головой. – Что ж, виноватить не стану: намаялись люди, наскитались. Пущай теперь булок с маслом пожуют.
– Хлобыстов, из кочегарки, семью с собой везет, – вставил сигнальщик Рубцов. – Уж как радовался, когда разыскал! Я, говорит, в раю земном пожил, пусть и у детишков моих такая жисть будет! Чем они тамошних хужее?
– Ничем, – согласился гальванер. – Пущай. Ежели для детишков – тогда ничего, можно.
– А «Алмаз» когда отправится? – поинтересовался третий матрос.
– После третьей склянки отойдем, если не задержимся. Сам видишь, сколько еще…
Лейтенант обвел рукой штабеля ящиков рядом с укутанным в брезент фюзеляжем «Сопвича».
– Тогда мы, вашбродие, братве малёха подсобим с погрузкой. На прощание, значить.
