– Поднимаемся по трапу, господа, осторожно, не свалитесь! – закричали в коридоре. – Женщин, детишек малых, вперед! По одному, не давитесь, руки-ноги не переломайте!
– Вот и кончилось наше заточение! – жизнерадостно объявил Андрей. – Сейчас выберемся наверх, и сами все увидите этот прекрасный новый мир!
Юнкера, завозились, поднимаясь с пола.
– Винтовки, амуницию оставляем здесь! – Адашев вспомнил о своем командирстве. – Юнкер Штакельберг, останетесь караульным. И не надо строить обиженную мину – теперь здесь места будет вдоволь!
Гидросамолет «Финист» б/н 3
С высоты эвакуационный караван выглядел скопищем разномастных, крупных и мелких посудин, в беспорядке разбросанных по морской глади. Вот «Березань»: палуба заставлена броневиками, танками, грузовиками, разношерстыми авто. Про бортам пришвартованы портовая землечерпалка и баркас-кабелеукладчик; совместными усилиями им едва удалось сдвинуть с места груженый транспорт. Дальше старушка «Котка» с миноносцем «Строгий» на буксире, за ним «Живой». Наливная баржа на буксире за пароходиком-паромом, лихтер, переполненный штабелями ящиков и бочек так, что палуба стала едва не вровень с водой. Следом еще одна – на ней два маневровых паровозика из портового хозяйства и старые девятидюймовые мортиры, снятые в последний момент с Константиновского равелина.
За баржами тянулась самая нелепая процессия, которую Эссену доводилось видеть. Пятнадцать железнодорожных цистерн с нефтью, газойлем, соляровым и моторным маслом; их сняли с платформ, скрепили по три, по слипам спихнули в воду и, сцепив вереницей, поволокли в море. Так и болтается эта гирлянда, прихотливо изгибаясь по воле волн.
В стороне от этого плавучего паноптикума – элегантный силуэт «Алмаза», слегка подпорченный массивной коробкой ангара. На траверзе гидрокрейсера замер «Адамант», рядом с ним настороженный «Казарский».
Под крыльями «Финиста» с номером 3 промелькнули мыс Херсонес, Казачья, Песочная, Карантинная и, наконец, Севастопольская бухта. Эссен помнил ее совсем другой – заполненной крейсерами и дредноутами, со стелящимся над волнами угольным дымом, судовыми гудками, перекликающимися со свистками портовых паровичков. Или той, какой она стала в XXI веке, когда на смену броне и калибрам пришли круизные лайнеры, утыканные антеннами эсминцы и пограничные сторожевики, а также бесчисленные яхты и прогулочные теплоходики. Эта нынешняя бухта на первый взгляд была почти такая же: она тоже отгородилась от моря Константиновским равелином, только не выстроились вдоль причалов портовые краны, и высится из воды памятник затопленным кораблям, не догнивают на дне доски нахимовских фрегатов. Вот они, эти фрегаты, стоят целехонькие, в грозном строю, ощетинясь с бортов тяжелыми орудиями.
