— Если бы не сумма, которую наверняка выплатит твой Орден, я бы тебя уже зарезал, святой воин. — Бандит с презрением выделил последние слова.
— Ты даже прогулять их не успеешь, я тебя раньше найду, — неожиданно серьезно ответил Ваогар.
— Кто этот малец? — тяжело вздохнул разбойник.
— Я уже ответил.
— Не ври, ты же паладин, — саркастически заметил бандит. — У него на шее какое-то кольцо. Ахив погиб, едва до него дотронулся. Кто он?
Ваогар промолчал.
— Я же выпытаю. Думаю, золота нам меньше не будет за живого, хоть и одноглазого паладинчика, — елейным голосом сообщил разбойник.
— Ха, — коротко, отстраненно прокомментировал это паладин.
— Барон, хватит уже с ним трепаться, — окликнули бандита, прозвище разбойнику очень шло. — До утра полежат, а мы подумаем, что с ними делать.
— Языкастый паладинчик попался, — не оборачиваясь, ответил Барон. — Доживет ли до утра?
— Только попробуй, — сказал один из разбойников. По голосу Эйдор понял, что он здесь главный. — Думай лучше, на что золотишко потратишь.
— А чего тут думать? — Барон наконец отошел от Ваогара. — Его тратить надо, а не думать.
У костра засмеялись, а Эйдор прикрыл глаза, чувствуя невыносимую сырость. Связанные руки затекли, ныли ноги. Юноше хотелось плакать от отчаяния.
Агира сбежал. Ваогар помочь не может, а Эйдор ни на что не способен без свитков. Какой он чародей после этого?!
К утру юноша уже ничего не чувствовал, отстраненно наблюдая за тем, как светлеет в весеннем лесу. У едва видного огня, нахохлившись, сидел разбойник и клевал носом, периодически вскидывая голову, чтобы окинуть чащу сонным взором и носком сапога пнуть старый сук в огонь. Товарищи бандита спали вокруг костра, кто-то похрапывал, кто-то кутался в плащ. Отдыхали…
Эйдор уснуть не мог, ему казалось, будто тело окоченело и он уже умер, но сознание пока цепляется за погибшую оболочку в тщетной надежде, что все еще наладится. Ваогар, несмотря на путы, тоже спал, и юноша флегматично ему позавидовал.
Когда часовой начал расталкивать приятелей, Эйдор неосознанно обрадовался. Хоть какое-то движение. Глухо ругаясь, бандиты собирали вещи, и в тишине утреннего, наполненного свежестью леса голоса лиходеев показались волшебнику очень гармоничными. Уютными даже.
— Барон, пленных буди. С мальчишкой поаккуратнее.
— Хорошо, Боров. — Ночной знакомый неохотно поднялся с бревна, закутался в плащ, оглядывая лес, и зашагал к Ваогару.
— Собираемся, и ходу, до лагеря, — продолжил командовать главный. — Чует мое сердце, неладно дело идет.
