— Как странно, выходит, венецианцы — люди отчаявшиеся?
— Вовсе нет, милая мадемуазель Девиль. Не стоит думать, что все эти самоубийства совершают венецианцы. Напротив, это молодые люди романтического склада, которые специально приезжают из Европы и Америки умереть в древнем Городе дожей. По большей части это те, кто ищет абсолюта, разные там бедняги, полагающие, что смерть в Венеции будет величественным завершением разбитой любви или жизни, целиком посвященной служению прекрасному.
— Знаете, любезнейший господин, у меня от ваших речей мороз по коже… Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Простите великодушно, мадемуазель, это моя ошибка. Вот, взгляните сюда.
И мужчина показал на богатый жилой дом слева, немного в стороне от Большого канала.
— Это дворец Лабиа. Внутри, как вы прекрасно знаете, он украшен фресками Тьеполо. А теперь если вы посмотрите на другую сторону, то увидите дворец Джованелли в оранжеватых тонах, это один из моих самых любимых дворцов. А вон там, чуть подальше, Ка[3] Пезаро, где хранятся полотна художников XX века, в частности Матисса и Климта. Но, если я не ошибаюсь, вы больше интересуетесь мастерами Возрождения, не так ли, мадемуазель Девиль?
— Несколько лет я специализировалась на творчестве Тициана, Веронезе и Микеланджело. Потом написала диссертацию по Тинторетто, и мне пришлось два года ждать стипендии, чтобы приехать изучать его творчество на месте, в Скуоле Сан-Рокко. Но двух недель, которые мне предоставила хранительница музея, слишком мало, ведь в живописи Возрождения столько неразгаданных тайн.
— Раз уж вы заговорили о тайнах, у меня есть для вас кое-что интересное. Вы узнаёте этот большой дворец, вон там, слева от вас?
— Да, конечно, это Немецкое подворье, его фасад расписали Тициан и Джорджоне. Но влажность, ветер и соль повредили фрески. Как жаль! Мы никогда не узнаем, как первоначально выглядели эти грандиозные произведения.
— Так думаете вы, милая барышня, этому вас наверняка учили ваши преподаватели по истории искусства. Но это не совсем так.
Мужчина приблизился к своей спутнице и тихо сказал:
— Фреска исчезла не полностью. Есть малая часть стены, защищенная карнизом крыши, которую чудесным образом пощадило время.
Молодая женщина едва заметно улыбнулась. Она долго молчала, испытывая смешанное чувство удивления и недоверия, потом пожала плечами:
— Вы здесь не для того, месье, чтобы насмехаться над молодым университетским преподавателем.
