Если взглянуть на современную карту острова Гуанахани, то легко найти на ней длинный залив, врезанный в юго-восточный берег. Ныне он называется Пиджин-Крик (Голубиная река), а в годы правления великого вождя Гуабины был известен как Бухта Тишины. Действительно, гуанаханийские боги, создавая этот залив, заботливо укрыли его от ветров с моря. Бухта Тишины тянулась с юга на север. От ярости моря ее защищал узкий выступ берега. Здесь, в укромной бухточке, Гуаяра держал свое каноэ, и тут же стоял его шалаш с рыболовными принадлежностями.
Больше всего Гуаяра любил одиночество. Одиночество домашнее, одиночество лесное, одиночество на Большой Соленой Воде. Конечно, приятнее всего отправиться на ночной лов без единого спутника и всласть нагуляться в бурном море. Но об этом нечего было и думать. На такой волне и троим, пожалуй, не управиться с неводом и гребками. Волей-неволей великий жрец должен был взять с собой в поход двух помощников. Выбор пал на Ягуа и младшего внука Гуакана, вероятно одного из немногих юнцов с неповрежденным плечом. Ведь Гуаканов род не присутствовал позавчера перед домом вождя.
Все трое пришли в Бухту Тишины засветло. Осмотрели каноэ, починили невод. И на закате вышли в море.
Гуаяра направил свое судно левым бортом к ветру. Он знал: надо миновать те рифы, что стерегут Остров Людей у его полдневной стороны, а затем в струе довольно быстрого течения направиться в открытое море и идти сперва на полдень, а затем на восход.
Луна взошла довольно поздно, и первое время рыболовы гребли в темноте. Мгла держалась на море, но высокое и чистое небо сияло звездным светом. Течение и руки гребцов делали свое дело. Каноэ неуклонно подвигалось к юго-востоку.
Закинув невод, не выловили ничего. Закинули снова. Стали тянуть, и сеть подалась сразу с подозрительной легкостью.
— О Мабуйя, — простонал Гуаяра. — Сеть прохудилась! Надо чинить. Нужен огонь!
Гуаяра протянул младшему внуку «огненные палочки». Гуаяра извлек из-под сетей смолистую ветку (в запасе у него была еще одна) и сунул ее внуку.
Весело затрещал огонь, но Ягуа неловко сработал гребком и подставил каноэ лагом к волне. Толчок. Факел выпал из рук внука. Гуаяра запалил вторую ветвь, но в спешке поскользнулся и уронил ее в воду.
Дважды вспыхнул свет в темном море. И дважды погас. Счастливые часов не наблюдают, да и не было их у аборигенов еще не открытого Нового Света. И кто знает, в десять ли часов вечера или чуть раньше пошли ко дну факелы Гуаяры.
