— Она сказала… Нет, я не могу это повторить, — Хома замолчал. — А тебе что до этого?
— А ты не повторяй! Просто вспомни, — предложила девушка.
— Такое забудешь, — хмыкнул Хома.
Девушка внимательно посмотрела на парня, подняла руки ладонями к лицу, как будто собиралась умыться.
— Это правда? — сочувственно спросила она.
— Что правда? — не понял Хома.
— То, что она сказала, — напомнила девушка.
Парень разозлился.
— Вас, баб, только это интересует. А больше ничего, — Хома сердито выругался.
— Меня не интересует, — быстро сказала девушка.
— Врешь, — не поверил парень.
— Как хочешь. Можешь не верить, — ответила девушка.
Некоторое время они сидели в тишине, не глядя друг на друга.
— Чай будешь? — спросил Хома.
Девушка кивнула. Вдруг шкафчик на кухне, который хорошо был виден из комнаты, открылся, оттуда вылетела чайная чашка, опустилась на стол у маленького чайничка. Чайничек взлетел, плеснул немного заварки в чашку и вернулся на место. Электрический чайник сам включился: на нем зажглась лампочка.
— Я горячее люблю, — сказала девушка.
Парня совсем не удивил фокус.
— Ты из цирковой школы? — спокойно спросил.
— Да, из школы, — с иронией ответила девушка.
Чайник закипел, сам отключился, как это делал обычно. Но затем поднялся в воздух и налил в чашку кипятка. Ящик стола выдвинулся, оттуда выпорхнула чайная ложка, дважды нырнула в стеклянную банку с сахаром. Размешала чай.
— Я сладкое люблю, — объяснила девушка.
Ложка подлетела к мойке, кран открутился, и оттуда полилась тоненькая струйка воды. Ложка помылась и свалилась на стол.
— Где кухонное полотенце? — спросила девушка.
— А на фига оно мне? — уныло спросил Хома.
— Ложку вытереть, — объяснила девушка.
— Сама обсохнет.
Еще миг — и чашка с горячим чаем оказалась в руке у девушки, сидящей по-прежнему на подоконнике.
Хома внимательно посмотрел на девушку.
«Ничего девчонка, симпатичная. Только одета как-то странно».
На девушке была бирюзового цвета блуза и такие же шаровары. Блуза была очень короткой, а шаровары — широкими. Блуза закрывала только грудь, а шаровары открывали талию. Рукава широкие, прозрачные, а шаровары расшиты бисером. На голове — ярко-оранжевая чалма. Или тюрбан. Хома не знал, как это правильно называется. Из-за этого головного убора голова девушки была похожа на большущий апельсин. Самой странной в ее наряде была обувь: золотые туфельки совсем без каблуков, но зато с длинными и заостренными, поднятыми вверх носками.
«Красивая девушка, — снова подумал Хома. — Но одежда дурацкая».
