Конечно, сны мне снились часто, но кое-чем это сновидение отличалось. Оно было чересчур реальным даже при всей своей невозможности. Словно мне ненадолго приоткрылась некая тайная завеса. Впечатленная увиденным, на следующий день к завтраку я спустилась задумчивая и рассеянная.
Впрочем, и остальные обитатели дома не могли похвастаться собранностью. Папа лихорадочно носился по комнатам в поисках своего сенаторского пиджака. Мама ворчала на папу, ругая его за дурацкую привычку бросать вещи не на своих местах и пророча, что он непременно опоздает на заседание. На меня родители особого внимания не обратили, так что я села пить кофе в гордом одиночестве.
Но мое одиночество было недолгим, через несколько минут ко мне присоединился Рик. Похоже, он тоже чуть не проспал, да и вообще выглядел хмурым и задумчивым. Посмотрел на меня как-то странно, но ничего не сказал. Бросив на спинку барного стула китель формы астропилота, он сделал себе кофе и чуть ли не залпом осушил всю чашку.
— Доброе утро, — я все-таки решила поздороваться.
— Что? — рассеянно переспросил Рик.
— Доброе утро, говорю, — повторила я, старательно изображая вежливость. И пусть с одной стороны, мне было стыдно за вчерашнюю грубость. Но с другой, снова накатило смутное раздражение и даже досада. Ну подумаешь, Рик, очевидно, всю ночь провел в «Дейле», вернулся лишь под утро, и потому у него такой рассеянный вид. Мне-то какая разница?
— Да, доброе, — наконец, отозвался он, все так же странно на меня смотря.
— Что? — ну вот, я снова не удержалась.
Рик сделал себе еще одну чашку кофе и только тогда ответил:
— Ты мне сегодня снилась.
— Да? — изумилась я. — И что же именно?
— Не поверишь, я предложил тебе стать моей женой, а ты отказалась.
Я чуть не поперхнулась кофе, закашлялась.
— Во-во, — Рик хмыкнул, — я и сам в шоке.
— От того, что я отказалась?
— От того, что я вообще тебе такое предложил, — засмеялся он, застегивая пуговицы на рукавах рубашки.
Пусть и сказано было без сарказма, но мое самолюбие все равно задело. Я ничего не стала отвечать, чтобы не сорваться в очередную грубость. И так в последнее время вела себя чересчур по-хамски.
На кухню как раз заглянул папа с вопрошающим:
— Ну что, Рик, поехали?
Тот кивнул и, захватив свой китель, направился к выходу.
— Ничего не скажешь мне на прощанье? — спросил он у меня уже в дверях.
— Прощай, — равнодушно ответила я.
Рик мягко улыбнулся:
— Я все-таки думаю, до скорой встречи.
Он вышел. А я не сдержала чуть смущенной улыбки. Пусть Рик меня и раздражал, но все равно что-то в нем неуловимо нравилось. Но размышлять об этом я не стала, пора уже было идти на занятия.
