Пока Моника принимала душ, он сбегал в пиццерию за угол и заказал две пиццы «Каприччио» навынос. Когда он вернулся, Клеа лежала на диване в мягкой фланелевой пижаме, укрыв ноги пледом.
– А я-то думал, у нас будет лихая вечеринка, а не сю-сю мю-мю, – запротестовал он.
В ответ Клеа расстегнула молнию на пижаме и показала краешек черного кружевного белья:
– Не надо полагаться на видимость.
Он поставил коробку с пиццей на стол, подошел к ней и, взяв в руки ее лицо, крепко поцеловал. Они долго согревали друг друга телами и поцелуями, а потом она, не говоря ни слова, увлекла его наверх, в их спальню.
Сколько же времени они не любили друг друга вот так? Учитель задал себе этот вопрос, глядя в потолок, когда они, нагие, лежали рядом. Конечно, у них были моменты секса после того, как случилось это. Но сейчас он впервые об этом не думал. Им было сложно вновь обрести взаимопонимание или хотя бы элементарное желание. Поначалу они занимались любовью с яростью, словно мстили друг другу. Любовь стала способом упрекнуть партнера, не ругаясь и не ссорясь. И под конец оба доходили до полного изнеможения.
Но в этот вечер все было по-другому.
– Как ты думаешь, наша девочка будет счастлива? – в лоб задала вопрос Клеа.
– Моника – еще подросток. А все подростки чувствуют себя несчастными.
– Опять твои шуточки вместо ответа, – с упреком сказала она. – Ты видел, как она была довольна, когда уходила на вечеринку?
Она была права, в доме чувствовалась та самая эйфория, которой так долго недоставало.
– А знаешь, я кое-что понял в том, что случилось с этой девочкой, с Анной Лу.
Он заметил, как насторожилась Клеа.
– Я понял, что нам всегда не хватает времени, чтобы узнать собственных детей. Теперь Кастнеры, несомненно, спрашивают себя, что они сделали не так, в чем была ошибка, которая принесла им столько страданий, в какой момент в их прошлой жизни произошел сдвиг, который довел до такого… Истина в том, что у нас нет времени спросить себя, а счастливы ли наши дети. А ведь есть еще более важная задача: спросить себя, счастливы ли мы сами в их глазах, и увериться, что наши промахи не падут на них.
Может быть, Клеа в этот момент почувствовала, что ее призывают к ответу, однако виду не подала. Она еще раз его поцеловала в благодарность за такие размышления.
Немного погодя они, полуобнаженные, сидели за кухонным столом, жевали остывшую пиццу и пили из непарных бокалов красное вино, припасенное для такого случая. Лорис рассказывал забавные истории из школьной жизни, об учителях, об учениках, только бы видеть, как она смеется.
