Он пожал плечами, озадаченный не меньше моего. Все еще держась за руки, мы повернулись, чтобы снова окинуть взглядом чердак. Даже наши непривычные глаза могли различить те места, где к старому дому добавлялись новые секции. Толстые квадратные колонны разделяли чердак на части. Я подумала, что, походив взад и вперед по чердаку, можно найти место, где будет больше свежего воздуха и легче дышать.
Близнецы уже начали чихать и кашлять. Они с укором смотрели на нас, недовольные тем, что мы заставляем их находиться в таком месте.
– Послушай, – сказал Кристофер, когда близнецы начали громко жаловаться, – мы можем приоткрыть окна на несколько дюймов, чтобы впустить сюда немного свежего воздуха. Снизу этого никто не заметит.
Он отпустил мою руку и побежал вперед, перепрыгивая через коробки, сундуки, мебель и явно выделываясь, а я стояла замерев и держала за руки малышей, испуганных видом места, в которое их привели.
– Посмотри, что я нашел! – позвал меня Кристофер, когда я уже потеряла его из виду. В его голосе слышалось возбуждение. – Сейчас вы получите возможность оценить мое открытие.
Мы побежали к нему, готовые увидеть нечто веселое, интересное, потрясающее, но то, что он нам показал, оказалось комнатой – настоящей комнатой с гипсовыми стенами. Ее никогда не красили, но у нее был настоящий потолок, а не просто брусья.
Она выглядела как классная комната с пятью партами, лицом к которым стоял большой письменный стол. По стенам висели школьные доски, под ними были книжные полки, заставленные пыльными старыми фолиантами с линялыми корешками, и наш постоянный искатель знаний немедленно начал осматривать их, произнося вслух заглавия.
Меня привлекли маленькие парты с нацарапанными на них именами и датами, вроде «Джонатан, 11 лет, 1864», или «Аделаида, 9 лет, 1879».
Боже, каким старым был этот дом! Эти люди давно уже превратились в пыль в своих могилах, но они оставили свои имена, чтобы дать нам знать, что когда-то их тоже посылали сюда, наверх. Но зачем их отправляли учиться на чердаке? Они наверняка были желанными детьми, в отличие от нас, презираемых нашими бабушкой и дедушкой. Вероятно, для них окна были широко открыты. И для них слуги носили наверх уголь или дрова, чтобы топить небольшие печки, расположенные по углам комнаты.
Старая лошадь-качалка с недостающим янтарным глазом покачивалась рядом, и ее спутанный желтый хвост источал печаль. Но этого белого с черным пони оказалось вполне достаточно, чтобы исторгнуть из Кори радостный вопль. Он немедленно взобрался в облезлое красное седло и закричал: «Но, лошадка!» И пони, на которого не садились столько лет, поскакал вперед со стуком и скрипом, протестуя всеми своими ржавыми соединениями.
