Особенно нравилось мне думать о том, как поражена была бы Хемулиха, если б могла видеть меня, равноправного совладельца речного парохода, искателя приключений. По правде говоря, так ей и надо!
Однажды вечером мы вошли в глубокий, пустынный залив.
– Не по душе мне этот залив, – заявил Юксаре. – Его вид вызывает Предчувствия.
– Предчувствия! – как-то странно произнес Фредриксон. – Племянник! Бросить якорь!
– Сейчас, сию минуту! – крикнул Шнырёк и почему-то швырнул за борт огромную кастрюлю.
– Ты выбросил наш обед? – спросил я его.
– Какое несчастье! – воскликнул Шнырёк. – Извините! В спешке так легко ошибиться! Я был ужасно взволнован… Ничего, вместо обеда получите желе – если только я его найду…
Все, что сейчас произошло, было в духе таких, как Шнырёк.
А Юксаре, стоя у перил, блестящими глазами смотрел на берег. Сумерки быстро опускались на гребни гор, которые ровными пустынными волнами уходили к горизонту.
– Ну, как там твои Предчувствия? – спросил я.
– Тише! – прошептал Юксаре. – Я что-то слышу…
Я навострил уши, но услыхал лишь, как слабый прибрежный ветер свистит в мачтах «Морского оркестра».
– Ничего, кроме ветра, – сказал я. – Пойдем, зажжем керосиновую лампу.
– Я нашел желе! – закричал вдруг Шнырёк и выскочил из банки с мисочкой в лапках.
И вот тут-то вечернюю тишину прорезал одинокий протяжный и дикий вой, от которого шерсть на затылке встала у всех дыбом. Шнырёк даже вскрикнул и выронил мисочку на палубу.
– Это Морра, – сказал Юксаре. – Нынче ночью она поет свою песню.
– Она умеет плавать? – спросил я.
– Этого никто не знает, – ответил Фредриксон.
Морра охотилась в горах. Она страшно выла, и более дикого воя мне слышать никогда не приходилось. Вот вой стал стихать, потом вдруг приблизился к нам – и наконец исчез…
Наступившая тишина была еще ужаснее. Мне показалось, что в свете восходящего месяца я вижу тень Морры, летящей над землей.
Потянуло холодом.
– Смотрите! – воскликнул Юксаре.
Кто-то примчался галопом на берег и стал в отчаянии метаться по нему.
– Вот этого, – мрачно изрек Фредриксон, – сейчас съедят.
– Но не на глазах у Муми-тролля! – воскликнул я. – Я спасу его!
– Не успеешь, – предупредил Фредриксон.
Но я уже решился. Я влез на перила и торжественно произнес:
– Могилу безвестного искателя приключений не украшают венками, но вы хотя бы поставьте мне гранитный памятник с изображением двух плачущих хемулих!
С этими словами я бросился в черную воду и нырнул под кастрюлю Шнырька. Кастрюля булькнула:
