– Ну, это другое дело! – сказал Щелкунов. – Видать, взяли в толк, что мы народ особый. А что? Сам Гитлер приказ такой издал, чтобы московских и ленинградских комсомольцев ловили и вешали. Большой авторитет заслужили…
– А что, так и не слыхать ничего про партизан? – перебила Алла Длинного.
– Ходит тут, говорят, какая-то кучка людей, может, даже в этом самом лесу. Заскакивают в вески, запасаются продуктами, но что-то не слыхать, чтобы они хоть одного немца или полицейского угробили. Постараемся все-таки найти их. В своих газетах немцы о «лесных бандитах» много пишут, а где они, черти, не сообщают. А эти кореши, Богданов и – как его? – Гущин, что ли, старались попасть к нам с тех пор, как мы спрыгнули. Они сами из Рябиновки, село такое… Оказывается, Богданов и тот, другой, слыхали самолет, видели даже парашюты и всю ночь шукали нас по лесу. А рябиновские жители нашли к утру наши грузовые мешки и попользовались нашим харчем.
Стемнело. Отпылало закатное небо. В нескольких шагах от нас Самсонов, сидя на пеньке, освещал фонариком многоцветную карту и слушал Гущина. В вечерней тишине слабо прозвучало вдалеке несколько винтовочных выстрелов.
– Опять гарэлку глушат полицаи, – сокрушенно проговорил Кухарченко, щелчком выбрасывая цигарку. – А хлопцы эти, Гущин и Богданов, свойские. Сумели достать где-то оружие и сохранить его, а немцы ведь расстреливают за это дело. Они прошлым летом в окружение на Днепре попали и долго болтались тут. Мечтали линию фронта перейти, да не удалось, пристроились на зиму в Рябиновке, приймаками стали. Вот, наверное, интеллигент наш и не знает, что такое приймаки? – Я пропустил мимо ушей это замечание, и Кухарченко, скабрезно ухмыляясь, продолжил: – Приймаками тут зовут бродяг из окруженцев, которые забираются, значит, в глухой уголок и вкалывают у какой-нибудь деревенской бабы за батрака, а очень часто и за мужа или зятя…
– И нечего тут смеяться! – вскипела вдруг Надя. – Многие солдатки их, конечно, из жалости брали…
– Знаем мы эту жалость! – загоготал Кухарченко.
К нам подошел Самсонов. За ним стояли бывшие приймаки.
– Сегодня ночью я пойду в разведку на шоссе и подберу место засады, – тоном приказа бодро начал командир. – Со мной пойдут Кухарченко, Барашков, Щелкунов и Богданов. Старшим оставляю своего заместителя Бокова. В случае каких-либо чрезвычайных происшествий место явки в первые два дня – наша первая дневка на реке Ухлясть у Хачинского шляха, под большим дубом. Следующие два дня – на опушке леса у Рябиновки, там, где приземлились. Для последующих встреч – болото у Кульшичей. «Почтовый ящик» – под корнем вот этой елки. Вопросы будут?
