Надькина дорога вела в бордель. Там была кровать, еда и даже выпивка. Но с детьми в бордель не пускают.
Надька нарисовалась в дверях Левы Рубинчика.
– Можно, я у тебя переночую? – прямо спросила Надька.
– Ко мне через неделю приезжает жена, – соврал Лева.
– Ну так это через неделю… За неделю я устроюсь.
Надька видела, что Рубинчик врет. И он тоже не верил Надьке. Куда она устроится? Однако выставлять живого человека – вернее, двух живых людей – на улицу он не осмелился.
* * *
Надька поселилась у Рубинчика. Он уходил, приходил, по вечерам играл с девочкой. А по ночам спал с Надькой.
Надька, в свою очередь, вела хозяйство как умела, растила свою дочь. Все это было очень семейно и уютно, однако бесконечно продолжаться не могло.
Однажды Рубинчик привел своего друга, француза, с которым у него был общий бизнес. Какой именно – Надька не вникала. Кажется, картинная галерея. Лева вывозил из России современных художников, а Жан-Мари продавал. Русские художники не знали себе цены и довольствовались малым. А Жан-Мари знал что почем. Лева был благодарен французу. Надька вошла в пакет благодарности.
Жан-Мари – человек-гора. Надька не представляла себе, что француз может быть таким пузатым. И рожа как пузырь. Но очень веселый и богатый. А это сочетание украшает. Веселье и богатство – это гораздо лучше, чем уныние и нищета.
У Жан-Мари в Париже был двухэтажный дом в хорошем районе. К этому дому прилагалась жена с тремя детьми, но в данный период времени они жили раздельно.
– Почему? – поинтересовалась Надька. Ей надо было знать свои перспективы.
– Я играю на ипподроме, – просто сказал Жан-Мари. – Она недовольна.
– Почему? – не поняла Надька.
– Потому что я могу в один вечер все проиграть. Так уже было. А на другой вечер я все вернул обратно и удвоил. Но это риск. Мог бы ничего не вернуть, а разориться и влезть в долги.
– А вы могли бы не играть?
– Нет.
– Почему?
– Потому что я игрок. Я так устроен.
Разговор происходил в ресторане.
Лева Рубинчик поедал устрицы, поливая их лимоном. Грустил. Ему было жалко отдавать Надьку. Он к ней привык. Но у Левы – своя дорога. Значит, надо чем-то жертвовать. За годы эмиграции Лева хорошо усвоил: чтобы выиграть по-крупному, надо уметь уступать в мелочах. А Надька относилась к мелочам, хотя при другом раскладе она могла бы стать главным событием жизни.
Жан-Мари взял Надькину руку и поцеловал ее в ладошку. От его головы пахло апельсинами. Жан-Мари был толстый, благоуханный и простодушный, как ребенок. При этом первостатейный жулик плюс игрок.
