Анжеле показалось, что хозяйке нравилась ее депрессия. Она ее холила и лелеяла и не хотела расставаться.
– Если вы будете все время выпимши, он вас бросит, – предупредила Анжела.
– Вот как раз наоборот. Он будет бояться, что я пропаду без него. А если бы я была крепкая, сильная и самостоятельная – он стряхнул бы меня, как сопли с пальцев. Иди гуляй… И взял бы малолетку на тридцать лет моложе. У них сейчас это модно. А так… он будет тихо трахаться на стороне и приходить домой. Как ни в чем не бывало. И я как ни в чем не бывало. Не карандаш, не испишется. А там, глядишь, старость подойдет, все системы откажут, и его прибьет течением к родным берегам, как старое бревно…
– Значит, все неплохо, – поняла Анжела.
– Плохо, – проговорила Елена. И замолчала, глядя в стол.
Анжела открыла духовку и проверила мясо длинной вилкой.
– Я хочу, чтобы он радовался мне каждый день, говорил: «Ты лучше всех, ты – единственная…»
«Ну точно Анна Каренина», – думала Анжела, выключая духовку.
Хозяин не любил пересушенное мясо.
В доме часто собирались гости.
Приходилось готовить, накрывать на стол. Анжела крутилась как веретено.
Гости съедали все в одночасье. Разоряли стол как вандалы.
На Анжелу не обращали внимания, как будто она не человек, а предмет. Швабра в углу.
Лена тоже преображалась. Становилась царственной, недоступной. И было невозможно себе представить, что она снисходит до прислуги и даже беседует с ней на личные темы.
Анжелу это задевало, но не слишком. Она-то знала все свои преимущества. У нее все впереди, а у этих – на середине, если не дальше.
В торжественных случаях вызывали пиротехников, и они зажигали в небе диковинные букеты. А однажды написали на полнеба: НИКОЛАЙ. Это был его день рождения.
Ракетницы бабахали, в небе светилось его имя, а сам Николай уходил на заднее крыльцо и что-то писал в блокноте.
– А почему вы не с гостями? – спросила Анжела.
– А мне неинтересно, – просто сказал Николай. Подумал и добавил: – Я на другое заточен.
Он был заточен на работу и получал ее в любых количествах.
Лена была заточена на любовь, но не получала желаемого. И этот душевный голод мучил ее, как голод физический.
А на что заточена Анжела? На счастье. И она шла к нему – не любым путем, а только прямым и праведным.
Николай сидел на крыльце, спина колесом. Что-то писал, глядел перед собой и снова писал.
Анжела думала, что жизнь богатых состоит из тусовок, развлечений и романов. А она состоит из труда, из труда и еще раз из труда. С утра до позднего вечера. Короткий перерыв на сон – и опять колесо закрутилось. Николай так жил, и ему это нравилось. Задумал – осуществил. Жизнь – спектакль, а он – сам себе режиссер.
