Стук в нашу дверь вызвал своего рода рычание из груди моего мужа, и он рявкнул кухонным слугам, чтобы оставили утреннюю еду в наружной комнате и вышли. Хоть занавески вокруг кровати были оттянуты на сторону, ближайшую к камину, она всё ещё была значительно прикрыта. Я не думала, что слуги могли увидеть нас, даже, если бы прошли весь путь в спальню, но я всё равно попыталась спрятаться под одеялами и телом Бранфорда. Как только дверь за кухонными слугами закрылась, рот Бранфорда снова оказался у меня на груди и принялся облизывать и посасывать её. И он снова взял меня.
И снова.
Некоторое время спустя я согревала завтрак возле камина, еле держась на ногах. Я была рада, что кухонная прислуга принесла с собой крем и подсластитель без моей просьбы, чтобы я могла подправить еду Бранфорда так, как ему нравилось. Муж умывался, одевался и ел, не сводя с меня глаз. Каждый раз, когда я смотрела на него, он смотрел на меня, что заставляло меня краснеть, а его улыбаться. Я собрала посуду и поместила её на поднос в утренней комнате. Неожиданно что-то на маленьком столике рядом с камином привлекло моё внимание. Там была чаша моей матери. Я сразу вспомнила, как Бранфорд говорил, что мои вещи прибыли, и когда я посмотрела на маленький свёрток предметов, миска была единственной вещью, которую я действительно видела.
Я взяла её в руки. Я никогда не видела ничего подобного. Древесина была гладкой, с чёткими линиями, где один вид дерева встречался с другим. В узоре чаши узнавались светлые и тёмные цвета, выполненные из красного дерева и дуба, а их линии плавно переплетались по спирали до самого края. Я не могла не улыбнуться. Я поднесла чашу к груди, прежде чем поместила обратно на кучу одежды, которая сопровождала её от Сильверхельма. Это была самая красивая вещь, которую я когда-либо могла назвать своей, и она была единственным, что у меня было от моей семьи. Она была и декоративна, и полезна, и я надеялась, что Бранфорд позволит мне поместить её на тумбочку, чтобы я могла смотреть на неё. Я решила, что спрошу его позже.
Когда я вернулась в спальню, Бранфорд стоял у кровати и водил руками по волосам. Я подошла сзади, задаваясь вопросом, на что он так долго смотрел, и увидела розовое пятно на наших простынях.
— Бранфорд... — пропищала я, когда осознание ударило мне в голову.
— Не беспокойся, Александра, — строго сказал он. — Я позабочусь об этом.
— Кто-нибудь увидит, — прошептала я.
Я чувствовала стеснение в груди, и мне стало трудно дышать.
