— Он внезапно появился в Туннеле.
— И знаете, о чём это говорит? — спросил Ринраэль. — Кто-то очень могущественный помогает нам, не желая показаться.
Вдруг Браслет резко сошёл с руки Ридлаура и стал витать в воздухе. Возвысившиеся зашевелились, и тревожно взглянули на Браслет. Некоторые даже приготовили свои оружия.
А Браслет тихо, свободно и безразлично витал на одном месте, словно разумный, оглядывая всех. Ридлаур пристально смотрел на него, и чувствовал внутри необъяснимые чувства: ему то ли хотелось сжечь Браслет, то ли хотелось взять и надеть на руку, то ли спрятать там, где никто не найдёт, то ли взять и выкинуть в другие Пространства. Чувства смешивались, и он не мог понять, что происходило; он не мог оттянуть свой взор от Браслета, он словно бы был окутан силой его. Вдруг из этого Браслета плавно стала выливаться (именно выливаться) тьма. Все Возвысившиеся вскинули свои оружия; Пространство загудело, иллюзорные Галактики чуть ли не растаяли. У кого-то вспыхнуло пламя, у кого-то накалилось оружие небывалой температурой, кто-то покрылся тяжелейшей и твердейшей кожей. Возвысившиеся были немыслимо сильны.
Ридлаур вдруг почувствовал холод, который колючими иглами промчали в его венах, а затем он, словно покинув какое-то неизвестное наваждение, отошёл подальше от Браслета, и наблюдал за происходящим.
Тьма вылилась из Браслета до определённых размеров. Она стала витать точно чернейший туман, плавно, медленно и тихо навевая что-то необъяснимое. Она продолжала выливаться из Браслета вверх, но в эти же мгновения таяла. И вдруг из неё материализовалась грозная фигура, которая возвысилась над всеми. Возвысившиеся были бесстрашны, ибо знали, что были могучи; они лишь сильнее приготовились. А фигура во тьме появилась еще ярче, но она не могла покинуть тьму, в которой находилась, и вскоре все разглядели её всё же смутные очертания.
Это почти не было похоже на человеческое тело. Четыре ядовито-зелёно-алых глаза располагались в воздухе ромбовидной фигурой, словно это было вместо головы, а разум заключался в них, точно это были вовсе и не глаза. Под ними, чуть ниже, было тело: тёмное, гладкое, какое-то призрачное, словно нематериальное. Но вдруг оно разделилось на десять семипальцевых рук и растаяло в ничто, оставив только четыре глаза. Что это было, или кто, никто из присутствующих не знал, и фигура, немедля заговорила неизвестным, неопределённым, каким-то иным голосом, точно этот голос доносился не из Вселенных, а из самых забытых мест во всём, что только можно вообразить:
