то есть возникла узкая, как игольное ушко, возможность очень быстрого и беззастенчивого обогащения. Посему, как только перевалило где-то за середину девяностых, все снова закрутилось: договоры, сертификаты, ипотека, ценные бумаги, акции, несколько эфемерных банков, трастов и холдингов, а в результате никому не известный гражданин Варцабыч Ы. Ы. вдруг хапанул все за бесценок, да и кому еще оно было нужно, в конце-то концов? Еще хорошо, что такой нашелся, и чудесно, что хапанул, а то куда было бы деваться моим
героям той ночью?..
Итак, всего за каких-то два-три месяца известное сооружение было снова возведено, вместе с башней и лоджиями на всех трех этажах: финская металлочерепица, немецкий гипсокартон, облицовочная плитка из Испании, паркет из Италии, сантехника из Эмиратов, нет, извиняюсь, паркет из Эмиратов, а сантехника из Бельгии, ну и, конечно, эксклюзивные отопительные котлы, медные трубы, вода, огонь, ламинат, окна-металлопластик и мансардные окна по триста баксов за штуку — все это вместе названо было пансионатом «Корчма „Луна“» — именно так, с асимметричными кавычками посередине, это писалось.
Как видите, совсем короткая эта третья предыстория, впрочем, еще неоконченная.
Тем временем наступило утро, и стоит разбудить Цумбруннена. Он нам понадобится для того, чтобы осмотреть дом изнутри, пока все спят. Будем надеяться, что его близорукий взгляд профессионала внимательнее, чем у многих иных присутствующих тут глаз. Поэтому стоит разбудить именно его. Но как?
Карл-Йозеф Цумбруннен проснулся оттого, что за стеной кто-то с кем-то недвусмысленно и громко — как бы это сказать? — занимался любовью. При этом женский голос достигал таких пронзительно высоких частот звуковой иерархии, что тщетно даже пытаться представить себе всю неисчерпаемость страсти; иногда к нему присоединялся еще один — доведенный до такого же исступления. Что касается голоса мужского, то относительно него не было никакой уверенности, впрочем, дважды долетело довольное горловое ворчанье, к тому же вся наличная в той комнате мебель — не только превращенная в батут кровать — казалось, подскакивала в едином ускоряющемся ритме. Не зная, как ему быть с непроизвольной эрекцией, Карл-Йозеф мысленно отметил, что комната за стеной никоим образом не может принадлежать супружеской чете Вороныч — Пепа, отчего ему существенно полегчало на душе. Да, он был совершенно уверен в том, что пани Рома с мужем получили номер, во-первых, через две двери от него, во-вторых, с противоположной стороны. Оставалось, еще раз напрягши память, прийти к не слишком реалистичному выводу, что упомянутая звуковая феерия долетала из комнаты старенького профессора Доктора. Отказавшись искать какие бы то ни было объяснения такому феномену, Карл-Йозеф (эрекция не проходила) как раз отвернулся от стены, когда вдруг все закончилось ураганным оргазмом, оба голоса напоследок затрепетали в дуэте, а потом все намертво успокоилось, включая мебель.
