И ни разу пути Мины и Махеша не пересеклись.
В один из дней Мина и Джагдиш отправились в театр, где должна была выступать известная танцовщица, приехавшая только на один день из Дели. Джагдиш купил два билета в ложу. Он любил эти ложи, в которых спокойно и сумрачно. Идет представление, где-то внизу сцена, а они в ложе, вдвоем, сидят, не шелохнувшись, лишь едва-едва касаясь друг друга плечами, и даже этого легкого прикосновения достаточно, чтобы чувствовать любовь друг друга.
В тот день зал был полон. Медленно погас свет, только сцена была освещена, заиграла музыка, и появилась танцовщица. Зал затих, покоренный очарованием танца. В этом танце было все: и радость жизни, и песнь торжествующего сердца.
Мина сидела, замерев. В зале стояла тишина, только музыка лилась со сцены. В соседней ложе скрипнула дверь — какой-то опоздавший зритель торопился на свое место. Мина недовольно обернулась на звук, но ложи были отделены друг от друга перегородками, и ей не удалось увидеть вошедшего. Не удалось, к счастью.
В соседнюю ложу вошел Махеш с женой. Они немного опоздали и теперь поспешно усаживались, стараясь производить как можно меньше шума.
— Надо же, — прошептала Махешу Малти. — Опоздали.
— Ничего страшного, — так же шепотом ответил Махеш.
Две семьи сидели рядом, на расстоянии вытянутой руки, разделенные лишь тонкой перегородкой. Мина, увлеченная танцем, подалась вперед и оперлась на ограждение ложи. Если бы она повернула голову в этот момент, то непременно увидела бы Махеша. Но она его не видела, так как была слишком поглощена разворачивающимся на сцене действием. И Махеш тоже не видел ее — он сидел к Мине вполоборота, почти спиной.
Что сулила им эта встреча? Им, людям, которые когда-то считали, что они созданы друг для друга, людям, которые потеряли рассудок от охватившей их любви, — и теперь таким далеким. Их разделяла не эта перегородка. Их разделяло прошлое, в котором было много горя, слез и предательство.
— Тебе не очень удобно сидеть, дорогая? — спросил Джагдиш заботливо.
— Нет, спасибо, — ответила Мина и выпрямилась, убрав руки с ограждения.
Махеш, услышав шорох за спиной, оглянулся, но Мины не увидел. Она уже откинулась на спинку кресла и была скрыта от Махеша перегородкой.
— Я тревожусь за нашего мальчика, — прошептала Малти.
— Почему? Ведь он остался не один, а с няней.
— Я не люблю оставлять его надолго, — вздохнула Малти.
— Осталось совсем немного, — кивнул в сторону сцены Махеш. — Давай досмотрим представление до конца.
