— Какой пример ты можешь подать моим детям?! — кричал дядя.
Он распахнул дверь.
— Сжальтесь! — молила няня Гангу, воздев руки к небу. — Ведь она сирота!
Но никто ее не слушал. Дядя выволок Мину за порог дома и с силой толкнул. Девушка упала на землю.
— Вон! И чтобы духу твоего здесь не было!
— Нет! — умоляла няня. — Не делайте этого, прошу вас!
— Отойди, Гангу! — крикнула взбешенная хозяйка. — Она получила то, что заслужила! И нет ей прощения!
Дверь захлопнулась. Мина осталась лежать на прохладной с ночи земле. Тело ее сотрясали рыдания, и некому было утешить несчастную девушку. Удел сирот — получать от жизни одни удары и не иметь возможности встретить участие и найти утешение.
Мина долго лежала на земле, потом поднялась и побрела прочь по пустынным утренним улицам. Она потеряла все: любимого, надежды, дом, несть. У нее осталась только ее жизнь. Но эта жизнь теперь не была ей нужна.
Город еще не проснулся. Улицы были тихи и безлюдны. Обливаясь слезами, Мина шла, не разбирая дороги, и некому было сказать ей хотя бы одно доброе слово.
Она брела без всякой цели, отдавшись воле случая. Вся ее прежняя жизнь сломана, как детская игрушка. Она росла, взрослела, училась в университете, закончила его и думала, что впереди у нее вся жизнь. А оказалось, что все это не нужно и не имеет ни малейшего смысла. Все рухнуло в один миг, и уже ничего нельзя поправить.
Старый метельщик, увидев безутешную девушку, потерянно бредущую так рано неизвестно куда, долго смотрел ей вслед.
Ноги сами несли Мину на окраину города, подальше от оживленных улиц, подальше от людей. Она попала отныне в касту неприкасаемых, она была достойна только одного — презрения, и чашу позора ей предстоит испить до дна.
В какой-то момент Мина вздрогнула и тревожно оглянулась по сторонам. Ей казалось, что ее обдало холодом. Город уже кончился, а где-то далеко впереди слышался равномерный гул. Только сейчас она поняла, что идет к морю, и его свежее дыхание холодит кожу. Приостановившись и подумав, она пошла на этот гул, который становился все слышнее, и вскоре стали явственно различимы удары волн о скалистый берег.
Море было неспокойно. Волны с кипящими белыми барашками на гребнях стремительно неслись к берегу, чтобы здесь, ударившись с разбегу о скалы, рассыпаться мириадами брызг.
Девушка остановилась на уступе, у ее ног заканчивали свой бег волны, и брызги, долетавшие до нее, казались холодным дождем. Море смотрело на нее неприветливо, словно и оно знало о ее позоре. Никто ни в чем не был виноват, только она одна, и ей одной предстояло ответить за все случившееся.
