— Что? — спросили малыши. — Хорошая новость?
— Я сдала экзамены на «отлично», — пробормотала Мина, но в ее словах не было радости.
Дети запрыгали по комнате, закричали:
— Поздравляем! Поздравляем! Нашу Мину поздравляем! У нашей Мины самые хорошие отметки! — и выскочили из комнаты, чтобы поделиться радостью с матерью.
А Мина готова была расплакаться. Взгляд ее упал на календарь. Малыш на фотографии смотрел на нее требовательно и печально. Мина не выдержала, сорвала календарь со стены, швырнула его в угол.
В комнату вошла няня Гангу, сказала с улыбкой:
— Я слышала, ты успешно сдала экзамены, Мина.
— Да, няня, — девушка пыталась улыбнуться.
— Что с тобой, девочка моя? Тебя не радуют твои успехи?
— Радуют, няня. Просто… Просто мне нездоровится. Голова болит.
Гангу вздохнула. Она уже заметила, что в последние дни с Миной происходит что-то неладное.
Прошло еще два дня. Окончательно убедившись, что от Махеша писем нет и не будет, Мина решила ехать к нему. Но она не представляла, что скажет тете. Та начнет расспрашивать, куда и надолго ли Мина собралась, а что ей ответить?
Решившись, Мина подошла к тете в тот момент, когда та развешивала во дворе белье, и сказала несмело:
— Тетя, я хочу…
— Чего же ты хочешь? — спросила та, не оборачиваясь.
— Можно, я уеду на два дня?
— Уезжай, — на удивление легко согласилась тетя. — Мне-то какое дело.
— Я уеду на два дня на свадьбу к подруге, — сказала Мина.
— Можешь ехать, — пожала плечами тетя. — Меня не очень-то интересует, куда ты едешь, если честно.
Она бросила через плечо быстрый взгляд. В этом взгляде были и насмешка и неприязнь.
— Ты уже взрослая. Нужно ехать? Езжай, никто тебя не держит.
Прозвучало это очень оскорбительно, но Мина не обратила внимания на ее слова. Ей хотелось одного: чтобы тетя ни о чем не расспрашивала ее.
— Вы скажите дяде, — попросила она. — Я приеду послезавтра.
— Можешь приехать завтра, можешь — послезавтра. Если вообще не вернешься — я ему ничего не скажу, — усмехнулась тетя. — Мне-то какое дело.
Она, наверное, действительно была бы счастлива, если бы Мина уехала из дома и больше не вернулась.
«ЭТО БУДЕТ СЧАСТЛИВЫЙ БРАК, МАХЕШ!»
Во всем Бангалоре в эти дни было не сыскать человека более счастливого, чем Руп Чанд. Он словно сбросил с плеч груз прожитых лет, распрямился и повеселел, его усы топорщились торжествующе, а походка приобрела величавость, несвойственную лавочнику Чанду ранее. Знакомые, завидев старика, непременно останавливались, чтобы после обычных приветствий выяснить, что же такого значительного случилось в его жизни. Чанд ничего не таил, и начинал разговор сам, не дожидаясь расспросов.
